Лебёдушка

Ближе к Рождеству сыграли Эркки Хиетала и Анита Койву свадьбу. Шумное вышло торжество, многолюдное, весёлое — почитай, вся Мяннюнкюля гуляла. Эркки в городе любили: много он людям помогал. Кому словом, а кому и делом. Да и Аниту никто ничем попрекнуть не мог. Поначалу, как приехала она в городок, дразнили её парни «недотрогой» да «кандидаткой в старые девы». Уж очень строго себя блюла, хотя самой уже к тридцати. По местным меркам - перестарок. А вот поди ж ты: не зря абы с кем летом по овинам не тёрлась — самого Купца отхватила. Лет на пятнадцать Эркки невесты старше, но по нему и не скажешь. Сидят, вон, во главе стола — торжественные и нарядные, что ж за их счастье не выпить? Заслужили!

Никто не замечал, что улыбка у жениха не настоящая, натянутая. Даже счастливая невеста Анита. Сидела рядом с Эркки — щеки пунцовые, губы горячие... Глаза зажмуривала крепко каждый раз, когда целовал он её при всём честном народе. Жених и сам ресницы смыкал и надеялся, что память ему Мартино лицо увидеть даст. Но видел только серую пустоту с разноцветными точками, да чувствовал запах чужой женщины, которую несколько часов тому назад взял в жёны.

«Чужая...Правда ведь, чужая...Что я ней делать буду? О чём говорить?»

Но сделанного не воротишь: народ гулял, столы ломились, спиртное лилось рекой...Всяк торопился слово в честь молодых сказать, благополучия да долгих лет вместе пожелать...И с каждым Эркки норовил стопочку опрокинуть. Уже и Анитина тётушка Вилма, что единственной старшей родственницей у жены оставалась (родители умерли рано) — что-то племяннице на ухо нашептала и та начала Эркки тихонько за рукав дёргать.

- Эркки, ты не много ли пьёшь?

- Не бабье это дело мне указывать, сколько пить и с кем, - огрызнулся новоиспечённый муж. Увидев, что у Аниты тут же слёзы на глазах выступили, приобнял жену за плечи, чмокнул в уголок рта. - Прости…Не хотел тебя обидеть…

- Не так я первую брачную ночь себе представляла...До кровати доползёшь ли? А если доползёшь — на что способен будешь? Упадёшь и захрапишь тут же?

- Аааааааа... Тебе не терпится супружеский долг начать исполнять? - усмехнулся Эркки. - Ну погоди ещё чуток: скоро до такой кондиции народ дойдёт, что и не заметят отсутствия жениха с невестой за столом…

- Главное, чтобы ты до кондиции не дошёл…

Муж взглянул на неё неожиданно трезвыми глазами: - В моей кондиции можешь не сомневаться.

И сам поднял невесту на ноги, сгрёб в охапку, впился в губы. Чуть дыхания не лишил поцелуем долгим, а потом ещё и во всеуслышанье объявил:

- Извините уж, гости дорогие, но нам пора новые перины на прочность проверять...Без нас догуливайте и завтра ждём вас на продолжение банкета.

Подхватил Аниту на руки и понёс к выходу. А у крыльца уже поджидал белоснежный конь с заплетённой в косы гривой, запряжённый в настоящую свадебную повозку. Кучером пригласили Юкку Рантала — парня непьющего и ответственного. Тот своё дело знал хорошо: метнулся обратно в праздничный зал, встретил по пути взволнованную тетушку Вилму, которая спешила на выход с новым пальто Эркки и буквально на днях купленной шубой племянницы.

- Возьми, Юкка, как бы не заморозил мою кровиночку купчина пьяный.

- Не переживай, Вилма, доедем быстро, не успеют замёрзнуть. Я их ещё сверху медвежьей шкурой накрою.

До дома Эркки домчали и впрямь быстро. Юкка у Эркки ключи от входной двери попросил. Поперёд молодых на крыльцо вбежал, дверь отворил и свет в прихожей зажёг.

- Ну, спокойной ночи! - пожелал парень новобрачным и тут же покраснел, поняв, как неуместно прозвучала сейчас обыденная фраза.

- Да уж, спокойной… - пробормотал Эркки, подхватил жену на уроки и понёс в спальню. Упал вместе с ней на новую широкую кровать, за три дня до свадьбы привезённую. Не мелочился Эркки: начинать новую жизнь, так чтобы всё новое было. Правда, заказы на новую мебель, постельное бельё, ковры и посуду делал ещё тогда, когда разожгла у него в душе Анита костёр интереса к себе. Когда размечтался он о свадьбе, да ладной совместной жизни, да полном доме ребятишек. А потом, получается, сам Эркки костёр этот затушил, выбрав Мартины объятья.

Отдышавшись пару мгновений, принялся невесту от свадебного наряда освобождать. Затрещала ткань под требовательной мужской рукой.

- Да погоди же ты, медведь, - вскинулась Анита, - платье порвёшь!

- Вас, баб, не поймёшь: то сама торопила на брачное ложе, теперь платья жалко.

- За него, между прочим, немалые деньги уплачены.

- А ты, никак, последнее проедаешь, что над одноразовым платьем трясёшься? Куда ты его носить собралась?

- Раньше хранили из поколения в поколение. Память это, пусть себе лежит в сундуке.

- Да мне-то что, пусть лежит…

Эркки откатился на свою половину кровати, лёг, закинув руки за голову, и наблюдал за тем, как обстоятельно и аккуратно раздевается его новоиспечённая жена. Чулочки с ноги аккуратно скатала, встряхнула и на спинку стула повесила. Фату от высокой причёски отстегнула — на туалетный столик горкой пристроила. Не без труда замок на платье осилила — мужа о помощи просить не стала — медленно выбралась из него. Осталась босиком, в шёлковой сорочке да нижнем белье — худая, костлявая…

- А эти тряпки кому оставила? А ну как порву ненароком? Всё снимай!

Анита покраснела.

- Отвернись!

- Да что ты жеманишься! Можно подумать, в первый раз!

Жена вздёрнула подбородок, взглянула дерзко, хоть губы уже тряслись от обиды.

- А вот и в первый! Блюла себя, не думала, что мужлану такому достанусь…

Думала Анита, что признанием этим набьёт себе цену, поднимется в глазах мужа на высоту небывалую за честность и целомудрие. Да вышло всё иначе: аж глаза с досады Эркки закрыл. Мало того, что душой чужая — ещё и телом неумелая.