Хайборийское Таро

Отвод подземной канализации выводил далеко за пределы города, в холмистую выжженную степь, и растекался здесь дурно пахнущим озерцом, высыхающим под солнечными лучами. Берега озерца обрамляла белесая кромка спекшихся нечистот, похожая на липкую паутину. Ши шлепнулся в пожухлую колкую траву и остался лежать, тяжело дыша и не веря своему счастью. Батра застыл, широко расставив короткие ноги и сунув ладони за широкий пояс, глядя в блеклое огромное небо. Высоко над ними нарезала круги какая-то крупная птица, ястреб не то коршун.

Дверга не занимали сомнительные красоты унылого и однообразного пейзажа. Он, прищурившись, смотрел на дальние холмы. Словно ждал чьего-то появления.

- Удача в клетке, - сипло хохотнул Ши. – Расскажи кому – не поверят. Но я все-таки изрядный болван. Не догадался срезать там хоть одну монетку на счастье.

- Не думаю, что украденная оттуда монетка стала бы для тебя счастливой, - возразил Батрадыз. Помолчал и добавил: - Все-таки у тебя хватило духу отказаться.

- Скорее, не хватило смелости, - признался сам себе Ши. – Я представил, сколько мороки ждет меня с этой Удачей. Сколько желающих будет грызться за право отобрать ее у меня. Да мне по улице нельзя будет пройти без того, чтобы кто-нибудь не попытался ткнуть меня ножом в спину! Ну и на кой ляд мне это нужно, спрашивается? – воришка перекатился на спину, поерзал по жесткой земле. Ухмыльнулся, огладив себя промеж ног: - Батра. Давай отпразднуем наше возвращение в мир живых, а? Мы натерпелись такого страху, так неужели мы не заслужили немного радости?

- Не сейчас, - с заката, от невысоких холмов и Дороги Королей, донесся едва различимый, но с каждым мгновением все более отчетливый перестук копыт. Ши приподнялся на локтях, насторожился:

- Скачут, прах их дери… Делаем ноги?

- Это друг, - отозвался дверг. – Но ты пока нишкни, понял?

- Как не понять…

Верховые приближались. Всадник с двумя заводными лошадями в поводу. Батрадыз заложил пальцы в рот, пронзительно свистнул. Ши юркнул в ненадежное убежище в невысокой траве, затаившись. Теперь он хорошо разглядел подъехавшего – невысокого роста, в просторном суконном плаще-кабе, какие носят туранские кочевники. Башлык на голове, шарф, закрывающий нижнюю часть лица от дорожной пыли. Поравнявшись с Батрадызом, всадник сдернул башлык и торопливо сорвал шарф, открыв скуластое, с желтовато-смуглой кожей лицо уроженца Гирканских степей. Неизвестный одним махом перекинул ногу через холку лошади и спрыгнул – вернее, спрыгнула, прямиком в объятия дверга. Мелькнули две толстые иссиня-черные косы, перетянутые кожаными шнурами с яркими перьями.

«Вот оно как».

Невесть почему Ши ощутил болезненно толкнувшуюся под ребрами ревность. Да, глупо было надеяться, что случившееся между ним и Батрадызом к чему-то приведет. У дверга своя дорога, у него, Ши, своя. Встретились и разошлись. Вот только к чему было лгать о том, что мол, ему не по душе женщины – ибо с гирканкой Батрадыз обнимался весьма охотно и долго, нашептывая ей что-то на ухо?

- Ши, вылазь, - окликнул Батрадыз, отодвинув подругу в сторону. – Иди сюда.

Воришка нехотя выбрался из засидки. Незнакомка одарила его долгим изучающим взглядом раскосых и пронзительно-желтых, как у степной кошки, глаз, но ничего не спросила, лишь удивленно заломила тонкую бровь.

- Ши, это Кима, - представил Батрадыз. – Кима, перед тобой Ши Шелам из Шадизара, самое отчаянное и храброе трепло на всем протяжении от подножия Граскааля до берегов Вилайета. Он мой друг по праву разделенной беды.

- Тогда и я многим обязана тебе, Ши Шелам, - произнесла девица по имени Кима. Голос у нее был хрипловатым, низким для женщины, пусть даже и степнячки-кочевницы, прокаленной солнцем и продутой всеми ветрами. Ши кивнул в ответ, соображая и припоминая, где он недавно уже слышал похожее имя – а когда смекнул, взвыл раненым шакалом:

- Кима? Погоди-погоди, та самая Кима? Кима Несущая Смерть? Эй, ты же ведь не та самая наемница, что в прошлом году шлепнула туранского наместника в Аренджуне? Говорят, именно ты прирезала аграпурского визиря прямиком на его любимой наложнице – а он, завидев тебя, от изумления первый раз в жизни умудрился кончить, и теперь наложница брюхата? Ты ушла от стражи, а еще изрядно нашумела в Офире, попытавшись обнести кладовые торгового дома Симиральдо, а еще… - Ши задохнулся словами, перевел взгляд с ехидно улыбающейся гирканийки и обратно, ошарашено пробормотав: - Вы проворачивали это вместе? Это ваших рук делишки?..

- Можешь добавить к своему перечню наших громких дел мелочь, о которой никто не ведает – настоящее имя Кимы вовсе не Кима, - убийца и грабительница, о которой ходило такое множество слухов, но облика которой никто не мог внятно описать, ибо Кима имела обыкновение не оставлять свидетелей, беспечно тряхнула головой. – Я Кимед. Кимед Акире, сын и наследник Шаграна Серого Вихря, имя которого до сих пор наводит страх на купцов Турана и Иранистана. И теперь мне придется тебя убить, чтобы сохранить мою тайну.

Рука Ши непроизвольно дернулась к ножу. Кимед оскалил мелкие зубы в дружелюбной ухмылке.

- Кима, довольно, - буркнул дверг, возившийся с подседельными сумками. – Ши, не трясись попусту. Ему нравится дразнить людей, только и всего.

- Ты назвал его своим другом, а я не убиваю друзей моих друзей. Я не забуду о тебе, Ши Шелам, - гирканец ехидно блеснул желтым зрачком, отошел к лошадям, без надобности проверяя уздечки. Ши переступил с ноги на ногу, понимая, что эта нить вот-вот оборвется, но в кои веки не представляя, что сказать. Батрадыз крякнул, заговорив первым:

- Об этом никто не знает и не узнает. Луну назад Кима попался на горячем. Его приняли за девицу-воровку и упекли в Алронг. Она назвалась чужим именем, а в лицо ее никто не признал, иначе Рекифес тут же отправил бы его в Немедию. Я должен был вытащить его. Любой ценой. Я сделал все, чтобы привлечь внимание Когорты к себе, заплатил за бучу под стенами тюрьмы, и Кима сумел улизнуть. Стража вцепилась мне в штаны, я волок их за собой… и в какой-то миг я был готов швырнуть им тебя, случайного спутника, который для меня ничего не значил… поначалу. Ты многое изменил во мне, Ши Шелам. Ты и то, что было между нами. Я считал тебя трусом, но ошибся. И я рад этому. Держи, теперь это твое, - Батрадыз уронил в ладони Ши бархатный мешочек, легкий на вес и мелко-ребристый на ощупь. Хмыкнул: - Стража и подельники очень хотели бы разузнать, где припрятана моя доля в тех темных делах. Но пусть они пребывают в неведении, а ты… Ты береги себя, Ши.

Батрадыз, сын Битарры, тяжело прошагал к коням, вдел ногу в стремя, подтянулся и утвердился в седле. Его спутник затянул шарф, поглубже надвинул башлык и тоже взялся за поводья, пнув лошадь каблуками.

Они уехали. Ши постоял, глядя им вслед, и слушая, как шелестит ветер в высохшей траве. Вздохнул, сунул подаренный двергом мешочек за пазуху и поплелся в сторону городских стен – а куда ему еще было идти?

В Шадизар воришка удачно проскользнул через Бронзовые ворота, воспользовавшись суматохой вокруг прибывшего каравана. Неприкаянно пошатался по улицам, сунулся туда и сюда, поразился виду ссудной лавки под вывеской «Мельницы», сожженной дотла – разбитые окна щерились обгорелыми рамами, внутри царил бардак. Что у них тут такое произошло во время его отсутствия?

Ноги сами понесли Ши в «Змею и скорпиона», таверну, где частенько собиралась их компания.

Опасливо просочившись в общую залу, Ши почти с порога расслышал знакомую мелодию и голос, который не спутаешь ни с чьим иным. На Аластора Кайлиени нашел стих побренчать на виолоне, и проникновенный с хрипотцой голос выводил песню, с детства впитавшуюся в память и кровь любого из обитателей Города Воров: