Из-под снега

— Молодец, малая, так и надо! Только начну я не с твоего посвящения, а сильно раньше. Ты сама знаешь, Нари Голкья изобильна и обширна, а охотников здесь живёт не слишком много. В старых домах рождается мало детей, и даже когда все выживают, и взрослые зимуют без потерь, число двуногих с годами не растёт. Поэтому на Нари Голкья издревле с открытыми дверями принимали всех пришлых. В одну зиму младший слуга мог стать старшим или войти в число родичей. Так бывало, когда пришлых не набегало слишком много зараз. Зуни наверняка рассказывал, как в годы его молодости выходцы из кланов Руни и Сти потеснили Вилья на север, захватив несколько захудалых домов? Это была законная усобица, летняя, мудрые позволили охотникам помериться силой, а после — замирили. Следующие три лета старые и новые дома толкались боками, делили угодья. Драки чередовались с переговорами, место этих переговоров как раз и стало ярмаркой. Бухта, удобная для летних мореходов, пешие пути круглый год, много мелких пещер, в которых трудно зимовать, но хорошо жить в тёплое время года, мастерам — делать себе временные мастерские, купцам — хранить товары. Мудрые часто гостили там, и Пещера Совета в древнем чужом доме постепенно стала основной. Меня старый Вильяра пригласил отдельно: обустроил одну из малых пещерок, открыл ближайшие Зачарованные Камни, попросил приглядывать за порядком на ярмарке. Мне понравилось и место, и предложение, я его принял с благодарностью. Впервые со дня падения Лати Голкья другой мудрый доверил мне нечто существенное. Знаю, кое-кто из мудрых, частых гостей ярмарки, были против, но старый Вильяра распоряжался в своих угодьях с полным правом, по уму и по закону. Пока он был жив, его решение никто не оспаривал.

Латира замолчал: начав свой рассказ, он увлёкся, а говорить-то пока было тяжело. Вильяра заботливо подала ему кружку с водой, подождала, пока отдышится, напьётся, и только после этого высказала недовольство:

— Ты пока не сообщил мне ничего нового, мудрый Латира. Живя на ярмарке с матерью, я не могла всего этого не знать.

— Однако же наберись терпения, малая. Ты-то знаешь, а твой тёмный — вряд ли, а это важно. Тем более, скоро я открою тайны, которых не открывал никому из ныне живущих. Может, и сам предпочёл бы оставаться в неведении… Вильяра, ты помнишь, с чего началось поветрие в вашем доме?

— Маму внезапно залихорадило, но она не могла знать, что это так заразно и смертельно. Иначе она затворилась бы в своих покоях наглухо и, возможно, уберегла бы дом…

— Значит, тебе она так ничего и не рассказала. Ну что ж, теперь ты — мудрая Вильяра, тебе по силам груз знания. Твоему предшественнику и мне твоя мать открыла, что заразилась этой болезнью на изнанке сна, по другую сторону звёзд. Из ночи в ночь её мучил один и тот же кошмар: поселения некого неведомого мира, охваченные смертельным поветрием. Умирающие звали на помощь, плакали и молили, но там уже некому было помогать им. Ты знаешь, как трудно целителю отвергнуть подобный призыв, а твоя мать была великой целительницей. С каждым новым кошмаром она уходила по дороге сна всё дальше, погружалась в материю чужого мира всё глубже, пока зараза не зацепила её.

Глаза Вильяры стали огромными, как плошки, налились слезами, она воскликнула:

— Так не бывает!

Латира печально покачал головой:

— К сожалению, бывает. К счастью, исключительно редко. К мудрым не липнет почти никакая зараза, а другим одарённым обычно не хватает сил зайти так далеко. Твоя мать была очень сильна, именно с ней беда могла приключиться сама собой. Целительницу мог призвать и притянуть обезумевший от горя и ужаса одарённый из того мира. Однако старый Вильяра утверждал, что её сбросил в этот кошмар и раз за разом толкал вглубь кто-то из уроженцев Голкья. Это жуткое беззаконие, а по силам оно лишь мудрому. Старый Вильяра поделился со мной своими подозрениями, но доказательств у него не было, и он не решился созвать Совет Мудрых. Мы искали следы, я продолжил поиски и после исчезновения твоей матери, и после гибели моего друга в паводке. Теперь я знаю, что в том мире нашли лекарство от болезни, знаю, как она распространяется — дом твоего отца ныне безопасен. Нового поветрия на Голкья не будет, если кто-то снова не принесёт заразу. Только беззаконного колдуна я так и не поймал, зато он однажды едва не изловил меня. С тех пор на изнанке сна меня подстерегает смертельная западня — нутро ледника.

Вильяра переспросила:

— Ледяной лабиринт и сосульки-шипы?

— Именно так, малая. Ты тоже видела это место и ушла живой? Молодец!

Ромига задал свой вопрос:

— Мудрый Латира, как ты думаешь, старый Вильяра погиб сам, или его тоже подстерегли и убили?

Спросил и почувствовал, что для старика боль потери ещё остра, хотя внешне тот не подаёт виду.

— Тёмный, ты видел хоть раз, как взламывают ледовые заторы на реках? Мой друг не поберёг себя, выйдя на ту проклятую запруду, но с берега мы её разбить не смогли, а ждать, пока вода промоет путь сама, было нельзя. Мудрый рискнул ради своего клана, как заповедано, и не сумел превозмочь стихию. А тела потом не нашли. Даже если он уходил изнанкой сна, когда рухнул затор, и если попался в ту же самую ловушку, я не могу знать этого наверняка. Я ответил на твой вопрос, тёмный?