Из-под снега

— Ты мог бы выйти на лёд вместе с другом или вместо него.

Латира сжался, будто от боли.

— Мог бы! Знал бы наперёд, вышёл бы вместо него. Даже если пришлось бы этого упрямца связать. Но я никогда не был настолько силён в предсказаниях.

— А кто промышлял гаданием на ярмарке?

— А твой наставник не объяснил тебе, что гадания — одно, а быстрые предсказания — совсем другое?

— Объяснял. Кстати, о моём наставнике. Как вышло, что им оказался Наритьяра, а не ты?

Старик вздохнул, болезненно поморщился.

— Подай воды, малая, иначе я прямо сейчас помру тут от позора. Если кратко, так вышло потому, что я, дурак, сам себя перехитрил!

— А подробнее?

— Когда старый Вильяра погиб, я взял заботу о клане на себя. Больше некому, а мне — едва по силам. Но я выстоял, вытянул всё, что мог, и чуточку сверх того. А потом Зачарованные Камни перестали питать меня силой, и я понял, что жизнь иссякает, щуры зовут. В любом случае, я не мог наследовать Вильяре, мудрые объявили сбор, чтобы посвятить кого-то молодого. Я тогда уже потихоньку обучал Стиду — старый Вильяра не называл его преемником при свидетелях, но выделял. Стида — третий сын своего отца, и дом Муни вряд ли когда-либо перейдёт под его руку. У него никогда не ладилось их домашнее ремесло, но он удачливый охотник и не слабый колдун. Сама знаешь, купец из Стиды, в итоге, получился отменный, Муни теперь на него не нарадуется, а тогда мечтал сбыть с рук. Я уверен, в мудрых Стида был бы хорош, и сам он горел желанием послужить клану. Но мне тогда почти единогласно возразили, что Стида слишком стар для посвящения и обучения, у него есть дети, а значит, сила его родовой ветви поистрачена, могущества он не обретёт. Большинством голосов приняли решение выбирать из самых юных, из вчерашних подростков. Я много спорил, и однажды ляпнул сгоряча, что не стану обучать никого, кроме Стиды. Но выбрали не Стиду, а тебя, меня же поймали на слове: «Сказал, не станешь обучать, значит, не будешь!» Вот тогда Старший Наритьяра неожиданно вызвался быть твоим наставником и временным хранителем клана Вилья. Многие удивились: он родом издалека, не ладил с твоим предшественником и, как по мне, не слишком искусен в наставлении молодых. Но его личное могущество и мощь его клана заградили уста спорщиков. А я, при новом хранителе, который меня терпеть не мог, разом оказался тут на прошмыгиных правах. Наритьяра Старший милостиво позволил мне доживать остаток жизни при ярмарке, но строжайше запретил покидать её пределы. Закрыл от меня все Зачарованные Камни, кроме одних, с самым дурным норовом, того древнего щербатого круга на Ярмарочной горе. Пригрозил, что и эти закроет, если я в чём-то преступлю его волю. Мало того, он взял с меня смертную клятву, что я не стану говорить с тобой ни безмолвно, ни устно, пока ты не закончишь обучение.

Голос старика звучал глухо, отрывисто, взгляд застыл в одной точке. Вильяра перебила:

— И ты согласился? Латира, я слышу, что ты не лжёшь, но зная тебя, мне трудно поверить твоим словам.

— Ты ещё не поняла, малая? Я сел в яму на колья. Мне было запрещено путешествовать угодьями клана, а на изнанке сна меня караулит смерть. Я не теряю надежды и не оставляю усилий — освободить свои сны, но пока не преуспел. Да, летом я мог напроситься на ладью к мореходам, но куда мне плыть? Зачем? Силы тают, дни сочтены, никто нигде меня не ждёт. Я — неудачник, потерявший свой клан, угодья, уважение большинства мудрых, друга — старого Вильяру. Ты скажешь, я поддался унынию, и будешь права, малая. Но Старший Наритьяра, правда, надёжно меня обложил. Кстати, он не подтвердил полномочия, данные мне твоим предшественником. Ярмарка — никаким краем больше не моя. Очень скоро там стало не протолкнуться от бродячих Наритья и беженцев с Арха Голкья. Они до поры вели себя очень смирно, но под рукой их держал уже не я. Когда ты доучилась, мудрая Вильяра, я очень ждал, что ты посетишь эту часть своих угодий и наведёшь там порядок.

— А почему ты не искал встречи со мной сам? Почему не позвал, не передал весточку?

— Я боялся, не доверял никому, и я не могу об этом говорить.

— Ещё одна смертная клятва? — спросил нав. Что-то в Латириной истории его крепко царапнуло… Нет, даже не в самой истории, а нечто из его собственного, напрочь забытого прошлого. По ассоциации, старик и смертная клятва, и что?

Латира молча кивнул, Вильяра зарычала сквозь сжатые зубы.

— Я думала, ты смелый, Латира. Думала, тебе давно нечего терять, а потому — нечем грозить.

— Нет, малая, мне есть, что терять. Пока я не передам другому мудрому тайну, которую храню… Вот пока я этого не сделаю, я не имею права уходить к щурам. Жизнь мне дорога, и угроза ей — не пустая угроза.

— Старший Наритьяра хотел вытрясти из тебя эту тайну?

— Нет, он добивался моего молчания и невмешательства в некоторые их делишки. О тайне он просто ничего не знает, и не должен узнать. Я десятки зим думал, не довериться ли главе Совета и Нельмаре, хранителю знаний, но даже им — не решился. Почти собрался открыться твоему предшественнику, но не успел. Я готов рассказать тебе, мудрая Вильяра.