Страница 52 из 65
Муза в действительности оказалась какой-то мифической красавицей с волнистыми волосами до поясницы. Вырвать бы эти волосы, которые даже не спутались в процессе.
То, что наблюдала Липа на кровати, которую еще утром считала своей, сложно было назвать нормальным, человеческим словом «секс». Это было что-то дикое и животное.
Данил на секунду отвлекся от партнерши, заметив в дверях застывшую Олимпиаду.
– Присоединишься? – кивком головы указывая на неизвестную девушку. Данил смотрел прямо на Липу и не прекращал поступательных движений.
– Не сегодня, милый. Она не в моем вкусе, – выплюнула Олимпиада, подобрала выпавшие из рук пакеты и отнесла продукты на кухню. После короткой вентиляции легких, она вернулась к распахнутой двери и показательно уверенно произнесла:
– Пойду прогуляюсь. Надеюсь, что через час, когда я вернусь, мы все же побудем наедине.
Данил не сказал ни слова, не позвал, не остановил. Он был слишком увлечен. Но тогда почему смотрел на Олимпиаду так опасливо?
Она выскочила на улицу и побежала. Она вкладывалась в каждый новый шаг, как в последний. Она же Олимпиада. С ее именем навеки связаны рекорды, сила и выносливость.
Быстрее, выше, сильнее.
Быстрее... Быстрее убежать прочь. Быстрее забыть. Быстрее выбросить из головы насмешливое «Присоединишься?». Быстрее переставлять ноги и двигать руками, пока они не нальются свинцом, а легкие не начнет обжигать от недостатка воздуха.
Выше… Выше взобраться по лестнице собственных надежд, чтобы в итоге сокрушительно разбиться. А можно выше упасть? Не глубже, а именно выше? Пожалуй, да.
Сильнее… Сильнее верить. Или не верить? Сильнее надеяться. Сильнее любить. Сильнее сжимать кулаки, чтобы руки двигались в такт бесконечному бегу. Сила бесполезна сама по себе, она должна быть направлена. Направлена… Пусть даже на разрушение.
Только когда ноги и руки отказались двигаться, когда пошли против указаний мозга, Липа вдруг вспомнила: «Она не рыжая!»
Та девушка, с которой был Данил, не рыжая! У нее светло русые волосы. Как и подобает героине мифических хроник. Значит, даже бессознательной тягой его не получится оправдать.
Более того. Липа вспомнила, когда звонила ему. После писала смс о том, что уже в магазине и нужно ли что-то еще купить, кроме запланированного. Он знал, что Липа застанет их. Он так поступил намеренно.
Намеренно столкнул ее с кошмаром.
Чего он добивается?
Липа почти улеглась на ближайшую скамейку и пыталась сосредоточиться на мыслях и анализе, чтобы игнорировать разрастающуюся дыру в районе солнечного сплетения. Какое-то неприятно знакомое ощущение.
В квартиру Данила она вернулась спустя три с лишним часа. Чтобы наверняка застать его одного.
Сентябрь уже начал подмораживать, но окна в комнате были широко распахнуты. «Умница какой, заботливый. От видимых улик избавился, осталось только запах чужих духов выветрить».
– Завари мне чай, пока я умоюсь.
Данил послушно кивнул.
Липа посмотрела на отражение в маленьком зеркале и запоминала. Взгляд уже потух, но прочих внешних огрехов пока не наблюдалось. Такое ровное, не истерзанное лицо она, вероятно, увидит еще не скоро.
Полная решимости она оттолкнулась от раковины и прошла на кухню. На столе ее уже дожидался чай. Привычного обжигающего дымка над кружкой Липа не заметила, значит, Данил разбавил напиток холодной водой. Наверное, боялся, что девушка выплеснет содержимое кружки ему в лицо. «Неужели он все-таки ждет истерики?»
Усевшись друг напротив друга, они ждали, кто первый начнет говорить.
– Она не рыжая, – Липа не выдержала его тягучего взгляда.
– Не рыжая.
– Ее, наверное, зовут Лида, – от факта к предположению. Данил даже не удивился ее осведомленности. Она не копала, как крот, – информация сама находила девушку.
– Нет. По-моему, нет.
– Ясно.
Квартира вновь погрузилась в тишину. Только Дон скребся о дверь комнаты, где его предусмотрительно запер Данил.
– Ладно, спасибо за чай. Пойду я, пожалуй.
– И это всё? – подрываясь, почти закричал мужчина.
– А что еще?
– Ты даже ничего не скажешь?
– А что я должна сказать? Ни черта не понятно, но при этом все очевидно. Я, откровенно говоря, ждала, что ты что-то скажешь.
– Я тебе изменил!
– Я заметила, так что можешь не напоминать.
Чем громче говорил Данил, тем тише звучала Липа. Чем больше дрожал он, тем тверже выступала она.