Страница 43 из 65
– Это не то же самое, что «отвали»?
– Нет.
Липа решилась через три дня. После того, как на кафедру пришло анонимное письмо от недовольного студента. Студента… Конечно же. Нашли идиотку.
В течение положенных двух недель, пока Олимпиаде искали замену, девушка по каплям вывозила свое барахло из кафедрального кабинета. В один из таких дней она столкнулась нос к носу с Натальей Ильнуровной – пожилой преподавательницей философии ХХ века. Она была в числе немногих поклонников педагогического таланта молодой коллеги.
– Все-таки увольняетесь?
– Да, Наталья Ильнуровна. Попробую сыскать счастье в другом месте.
– Все верно, дорогая. Просто нечего тебе делать в этом гадюшнике. Ты еще молоденькая, светлая. Не очерняйся дурными обстоятельствами.
– Думаете?
– Знаю. Меня-то они не сожрут – слишком старое мясо для этих гурманов, – она весело подмигнула, – а на вас еще долго могут нападать. Не думай, что повсюду такая картина. Вовсе нет. Просто чем выше звания, тем больше шанс оскотиниться.
– Про вас такое не скажешь, – посмеялась над откровенностью пока еще коллеги Липа.
– Ты просто не видела, как я общаюсь с невесткой и сватами, – улыбка в ответ.
Многолетним другом Натальи Ильнуровны считалось слово-паразит «просто». Удивительно для человека, разъясняющего философию ХХ века – наиболее сложную и заумную. Хотя по сравнению с Хайдеггером[1] и Витгенштейном[2] остальные сложности, вероятно, становятся не сложнее линейных уравнений.
Уходя, Наталья Ильнуровна сказала:
– Олимпиада Ильинична, я знаю, что вы не планируете писать кандидатскую, но все же прошу не отгораживаться от этой мысли непроницаемым забором. Один мой знакомый – он был на защите ваших дипломов, такой престарелый одуванчик, помните? – он в восторге от ваших наработок и был бы не против вывести вас на кандидатскую. Не захотите – ваше право. Но если надумаете – заходите в гости, обсудим.
– Почему вы раньше об этом не говорили? Несколько лет уже прошло…
– А вы бы согласились?
– Нет. Наталья Ильнуровна! Спасибо вам…
– Не за что меня благодарить, Липушка. Я просто хочу знать, что после меня останутся достойные люди.
Решение уволиться принесло успокоение. Даже периодически пробивающиеся сомнения Олимпиады не омрачали радужных планов.
Липа не страдала излишней нерешительностью, но некоторые задумки никак не осуществляла. Она так и не убрала дату рождения со страницы в соцсети, не обрезала волосы, не поменяла звонок на телефоне. Последнее особенно расстроило, потому что чрезмерно громкое вступление песни заставило девушку резко дернуться и порезать указательный палец левой руки. Еще один пункт в список планов: «Убирать подальше телефон, когда орудуешь ножом».
Протерев руки полотенцем и оставив на нем каплю выступившей крови, Олимпиада ответила.
– Липа, ты уже дома? – взволнованно крикнул в трубку Данил.
– Да, ужин готовлю.
– Блин, точно… Ужин ведь… Ладно, сегодня мы на диете!
– Чего?! – возмущение возросло до предела. – Давно ты фигуру блюдешь? Не замечала за тобой нарциссических замашек. Если есть не хочешь, то не ешь, только меня не лишай удовольствия и положенных калорий.
– Ладно, допустим, не на диете, – сдался мужчина. – Заеду в супермаркет, захвачу питьевой йогурт и какие-нибудь булки. А ты пока чай в термос налей. Лучше с лимоном.
– Зачем? Признавайся, чего удумал!
– В течение получаса подъеду. Собирайся! Чай не забудь. И обязательно тепло оденься!
– Обязательно! – сарказм так и сочился. – Барсучий жир захватить? Где у тебя утепленные гамаши лежат?
– Нижняя полка шкафа. Позвоню.
И отключился.
А ошарашенная Липа стояла над почищенной картошкой и мысленно прощалась с ужином в комфортных условиях.
Олимпиада решила добить Данила послушанием и вышла из подъезда в зимней шапке, купленной в Ярославле, и огромных варежках с изображением красногрудых снегирей.
– Мы куда-то сматываемся? А то я загранпаспорт не взяла. Вдруг пригодился бы…
– Не пригодится. По крайней мере, не сегодня.
– А, значит, пешочком придется границу пересекать.
– Липа, – улыбнулся на ее предположения Данил, – если появится желание рвануть за бугор – рванем. Но на сегодня другие планы.
– Так поведай мне о них, о, мудрейший и загадочнейший из тиранов!