Страница 19 из 133
Глава IV
То, что я очнулась в больнице, меня ничуть не удивило, поскольку, находясь в полусознательном состоянии, все же как-то отслеживала перемещение своего тела. Но вот существо неопределенного пола, увлеченно читающее журнальчик, сидя у моей кровати, вызывало, если не удивление, так недоумение точно. Тем временем неизвестная личность, видимо дочитав страницу до конца, переворачивая лист, бросила беглый взгляд в мою сторону и обнаружила, что я уже как бы в сознании.
- Привет, - заговорила непонятная сиделка, откладывая журнал в сторону, и представилась, - я Вик...
Голос с хрипотцой, но вроде как женский, однако представилась по-мужски...
- ...подруга твоей матери.
У мамы вроде как сейчас только одна подруга, которая вроде и не совсем подруга.
- Муж? - уточнила я, одновременно поражаясь слабости своего голоса.
- Надеюсь, - подтвердил он, с уже ярко выраженной мужской лаконичностью, однако снизошел до пояснения - отделение женское. Я по внешним признакам подхожу на роль сиделки.
- А..
- А твоя мама только что устроилась на новую работу, поэтому взять отпуск не сможет. Приедет в пятницу, к тебе придет в субботу.
- А...
- Сегодня среда. В больницу ты поступила в пятницу, не прошлую, а неделю назад, в полном физическом и, наверное, нервном истощении. Кроме того, ты где-то подхватила какую-то инфекцию, что в твоем состоянии могло довести до фатальных последствий. Черные дни позади. Сейчас нужно только питание, - он покосился на стоявшую рядом капельницу, - не внутривенное.
- А...
- Бабушка придет, - взгляд на запястье, «украшенное» мощными мужскими часами,- где-то часа через два. Твой кавалер часа через четыре в вечерние часы посещений. Батя... хм, то есть твой дед, тоже появится где-то в это время и, как ты, возможно, понимаешь, мне нужно будет исчезнуть до этого, чтоб, так сказать, не вызывать лишних эмоций. Про твоего отца ничего не знаю.
- А...
- Без дополнительного разрешения от врачей позволено давать только воду. Хочешь?
Я кивнула... или моргнула. Главное, что Вик понял правильно. Он вообще все понял правильно и сумел произвести весьма приятное впечатление. А когда он, приподняв меня за голову, помог напиться, то сомнения в его мужской сути развеялись окончательно, потому что запах у него был не женский, и... его грубоватая ладонь внезапно напомнила другие мужские руки, крепко обнимавшие меня совсем недавно... пусть даже и во сне.
***
Выздоровление протекло спокойно и размеренно. Как и говорил Вик, нужно было только питание, поэтому вечер пятницы я встречала уже дома. Приехавшая мать внесла шум, суету и доставучие расспросы-выяснения, как можно исхудать до освенцимовских стандартов всего за одну ночь. При этом она постоянно косилась на бабушку, потихоньку намекая, что сумеет защитить и позаботиться обо мне. Даже предлагала уехать с ней. В конце концов, Вик, к моему большому облегчению, утащил ее к деду... Дед тут же прибежал к нам...
Он с наслаждением следил, как его солнышко пьет бульон и поправляется, стараясь не думать о «беспутной» дочери и уж тем более о «зяте». Для этого наступило время попозже, когда дед задержался почаевничать с бабушкой. Естественно о маме с ее почти мужем говорилось много и до, и после моего возвращения домой, однако вечер той пятницы стал несколько особенным, так как отступившая тень моего нездоровья дала возможность спокойно взглянуть на нестандартную парочку, которая находилась не где-то в другом городе, а здесь, за стенкой.
Будучи уже в курсе бабушкиного принятия мужественности Вика, я интересовалась грядущей беседой в плане обучения риторики. Однако полноценного урока не вышло, поскольку после просьбы порезать хлеб, дед практически растерял все свои нападки. Вик оказался настолько рукастым малым, что за проведенную у бабушки неделю по собственному почину переделал всю копившуюся годами мелкую работу по хозяйству, начиная с подтекающего крана и кончая заточкой ножей. Ну а чтоб окончательно загнать последние гвозди в гроб дедовых сомнений, бабушка спросила, знает ли он еще хоть одного человека, который смог бы с такой же легкостью управиться с его дочерью как Вик? Таких не нашлось. В конечном итоге все свелось к общему знаменателю: желаешь счастья ребенку - уважай его право выбирать. Впрочем, окончательное слово в «споре» осталось за Виком: когда они уезжали к себе в воскресенье вечером, он, видимо устав от маминых долгих прощаний, неожиданно сказанул: «Ладно, батя, мы поехали. Увидимся», - и утащил будущую супругу за собой.
Ошалелый дед потом наверно неделю повторял: «Батя... Ну, надо же!»
Однако гораздо более важным для меня оказался воскресный визит Валерки. Раньше мы тоже виделись: он и в больницу заходил, и накануне в субботу, когда у меня сидел отец, но так, чтоб никто не мешал, случилось впервые.
Честно говоря, поначалу, заметив, как паладин входит в комнату, я совершенно не придала этому никакого значения. Пришел и пришел. Бросила «Привет» и вернулась к дописыванию сочинения. Валерка же, не ответив, сначала аккуратно прикрыл за собой дверь, а потом:
- Приветствую вас, мадмуазель-сударыня богиня Ленка Червоточинка!
Меня словно током шибануло. Ручка выпала из пальцев, сама я тоже выпала... если б не кресло, то на пол в прямом смысле, а получилось в осадок в переносном.
- Ага, - видя мою реакцию, удовлетворенно заметил мой паладин, - я так и думал, что если неожиданно «напугать», то растерявшись, ты точно ничего не будешь отрицать.
Пройдя в комнату, друг уселся на кровать рядом с моим креслом:
- А теперь давай, пожалуйста, объясняй, чему именно я был свидетелем.
- Откуда...? - затравлено начала я и не смогла договорить.