Страница 37 из 118
Кровь схлынула с лица толстячка. Хватаясь за горло, он зашелся в кашле.
Держа дистанцию, Штуц обошел незнакомца и встал рядом с Гирей. Глаза незнакомца, блестевшие темными пуговками в свете костра, заставили парня дрогнуть. Совесть, до этого молчавшая, принялась окатывать Штуца волнами стыда.
– Вот ведь как бывает, – сквозь кашель заговорил толстячок, – всю страну пересек, почти уж добрался и вот – свои же чуть голову не снесли напрочь.
Штуц покраснел, Гиря потупил взгляд.
– Не держи зла, – выдавил Штуц. – Мало ли кого в этих краях встретишь. Ты кто?
– Я Бип, – прокашлявшись, ответил незнакомец. – Сам я живу к западу от Акуры. Таверна у меня там осталась, две дочки и жена. Может бывали «У Бипа», а? Я частенько принимаю гостей со всех концов Тиберы.
– Не бывали, – ответил Штуц за двоих. – Я Штуц, он – Гиря кузнец. – Гиря кивнул.
– Вы, поди, тиберские солдаты, – толстяк оглядел грязную форму Штуца.
– Были, – вздохнул тот.
– Чего ж были-то?
– А ты не знаешь? Разгромили нас в Элидаре северяне и на запад ушли. Сдается мне, в Акуру путь держат.
Бип поднялся на ноги, забегал туда-сюда, заохал и запричитал.
– Как же так-то… Моя семья там осталась. Я – дурья башка – приехал за сестрой, к себе хотел увезти. Возвращаться теперь нужно.
– Сейчас разве что на юг идти, туда лигерийская морда еще не добралась, – сказал Штуц.
– Что творится, люди добрые… – Бип вдруг спохватился. – Что же вы стоите, садитесь к костру. У меня здесь уточка, хлеб, соленья. Ешьте–ешьте, а то исхудали совсем, бедолаги. У меня и винишко имеется. Выпьем понемногу, для лучшего пищеварения.
Бип привычно засуетился, как делал это каждый день в своей таверне. Нарезал хлеб, вяленое мясо, сыр, орехи, овощи. Вручил каждому по большому куску жареной утки. У Штуца с Гирей давно текли слюнки, но раз уж неудачный грабеж перерос в знакомство, было неприлично напрашиваться к столу.
Какое-то время путники молча набивали желудки, запихивая в рот все, что заботливо подсовывал им Бип, а когда насытились, разговор постепенно возобновился.
– Я вот что хочу сказать, парни, – начал Бип, – во всем этом недоразумении, которое называется войной, мне жаль рекрутов – парнишек, вроде вас. Сколько я их повидал в таверне – молодых, с горящими глазами, веселым смехом. Все красавцы, удальцы. Где они теперь? Усы́пали своими костями Остраг? Напитали кровью Элидар? Им землю пахать надо, а не ложиться в нее. Тут поговаривают, но я отказываюсь верить дрянным слухам, что к нам с войной плывут гренуйцы. А если предположить, что это правда? – Бип сделал паузу. – Где в таком случае искать ребят, которые смогут отбить южан? Все ушли в Остраг и Элидар.
Бип горько сплюнул, махнул рукой, хлебнул из бутыли вина и продолжил. Штуц молча слушал, лежа у костра, Гиря не спеша чистил секиру.
– Я с самого начала знал – хорошего не жди. Король наш – не воин. И никогда им не был. Для чего армию держал? Устраивать парады и марши по праздникам? Просрали, простите, север, впустили заразу лигерийскую. Теперь вот графство Элидар… Это, друзья, все, на что способна многочисленная тиберская армия! – Бип назидательно поднял вверх указательный палец. – Только зря простых ребят угробили. – Он скорбно помолчал пару секунд, хлебнул из бутылки и передал напиток Гире. – Где толковые командиры? А откуда же им взяться, когда первое лицо страны ни черта в войне не смыслит!
– Конечно не смыслит. Тибера проповедует мир! – Штуц усмехнулся. – Войны лет сто не было.
– Больше. Последняя война окончилась, когда прадед Миклоса Третьего сиську сосал.
– Это когда Тибера с Сурой воевала? – Штуц вспомнил уроки истории.
– Верно, парень. Мой предок тоже в ней участвовал. Долго воевали, пока Дайвин не договорился с шаледами разойтись с миром, ибо ни они нас, ни мы их побить не могли. А сейчас нас бьют как тараканов.
Штуц не мог не согласиться с мнением Бипа. Как бьют тиберцев, он видел сам.
Бип вдруг пытливо заглянул в глаза Штуца, бросил косой взгляд на Гирю, открыл рот и, чуть помедлив, произнес:
– Не знаю, поймете вы меня или осудите, но посмотрите сами, к чему привела благородная идея короля сеять мир? Дочь потерял, Тибера разваливается. Великие предки учили: «Мечтая о мире, точи мечи». Точить мечи, говорили они! – Бип дал волю эмоциям, голос зазвенел. – Договариваясь с лигерийцами о свадьбе дочери, нужно было укреплять северную стену, штудировать наследие великих полководцев, оттачивать стратегию, а не надеяться на дочь. Прапрадеда Миклоса Третьего называли Великим правителем, а нынешнего Дайвина впору величать Твердолобым бараном. Простите меня великодушно, друзья, но Тибере нужен новый правитель! Эпоха благоденствия закончилась, настало время перемен. – Поток чувств иссяк, Бип выдохнул и замолчал в ожидании ответной реакции. Он перешел черту дозволенного, наговорив столько всего, что меньшее, что могли сделать его новые знакомцы, это обвинить его в предательстве.