Страница 43 из 233
Его хлопали по спине и подбадривали, словно он не император, а любимый сын или брат. Солдаты радовались его помолвке как своей, но…
Ему ведь не любовь была нужна, а верная служба?
К тому же предсказание вышло дурацким, сосновые иголки засыпались за шиворот, брошенная кем-то ветка повисла на императорском венце, и танья Радэна оказалась отнюдь не пушинкой — от всего этого настроение портилось с каждым шагом.
Мантия на спине взмокла, дыхание потяжелело, а бесконечный людской коридор даже не думал заканчиваться.
Талиан прошёл расположение Первой Джотисской армии, еле прорвался через Вторую — вот уж где собрались самые отвязные сорвиголовы, — вывалился на заплетающихся ногах к Зенифской армии, но по-настоящему смог вздохнуть с облегчением, лишь когда добрался до вспомогательных отрядов.
Здесь собрались пращники, лучники, лекари, служащие штаба, конюхи, обозники, кузнецы, оружейники, повара, слуги, рабы — и все те, кто обеспечивал воинам сносную походную жизнь.
Боги! Талиан был практически уверен, что где-нибудь в толпе затесались даже шлюхи.
Однако именно вспомогательные отряды оказались самыми организованными. Они встретили его строгим порядком, ровным широким коридором и безукоризненным разделением видов войск: лекари стояли с лекарями, конюхи с конюхами.
Талиан думал, что обрадуется этому, но чем дольше он шёл, тем ниже отвисали руки и сильнее ныла спина. Под прицелом тысяч устремлённых к нему взглядов было неуютно и холодно. И мышцы…
Они начали мелко дрожать от усталости.
И… что тут было думать?.. Господин Гимеон предупреждал! Молил его не усердствовать! Только Талиан не слушал и теперь…
Его ждала неизбежная расплата за глупость и, что задевало сильнее всего, справедливая.
Но в самый неожиданный момент, когда Талиан почти смирился, что через пару шагов растянется на земле, мочку словно обожгло огнём.
Он остановился как вкопанный.
Если бы это ещё остановило танью Радэну…
Из-за поцелуев Талиана попеременно бросало то в жар, то в дрожь. На них же смотрели люди! А её губы продолжали скользить по шее, непринуждённо касались уха и в любое мгновение грозили перейти к подбородку.
— Что вы… — он опустил готовое сорваться с языка ругательство и сквозь зубы выдохнул, — творите?!
Талиан смотрел на неё и, видят боги, совершенно не узнавал. Эту ли женщину он отбил у разбойников? Она ли рыдала у него на плече?
Во взгляде обратившихся к нему половинчатых зелёно-голубых глаз словно прорезалась сталь.
— Довольно с меня потерь, — произнесла танья Радэна непреклонно. — Вас я не потеряю. И опозориться у всех на глазах тоже не дам.
Она коснулась его щеки — нежно, почти невесомо, — а после прильнула к губам. Но поцелуя Талиан не запомнил: в него валом хлынула магическая сила. Незнакомая и колючая, она расправила плечи, стёрла усталость, придала бодрости, а затем отступила, будто её и не было никогда.
В напоминание осталось только яростное покалывание в ладонях и сладкий привкус на губах.
— Ну вы даёте… — прошептал он, и голос в полной мере отразил и восхищение, и удивление, и горячую благодарность.
Талиан перехватил женщину удобнее и понёс дальше.
Внешне почти ничего не изменилось: с неба всё так же сыпался снег, сандалии увязали в размякшей земле, и спину холодила взмокшая от пота мантия, — вот только…
Он улыбался, и эта улыбка шла от самого сердца. Ведь у него только что появился преданный союзник и друг.
Когда Талиан снова, обогнув лагерь с другой стороны, попал в расположение Зенифской армии, его подхватили десятки рук и буквально понесли на себе. Он уже не шёл — он словно плыл в колышущемся людском море: ему что-то кричали в уши, растирали ладонями спину, хлопали по плечам и, не позволяя упасть, подталкивали вперёд.
С такой поддержкой солдат путь обратно показался короче раза в три и не в пример радостнее. Талиан поставил танью Радэну на ноги у её палатки и поднял руки вверх, умоляя дать ему время, чтобы отдышаться.
Лицо полыхало жаром, и по спине ручьями лился пот. Фу-у-ух!
Пронести невесту вокруг палаточного лагеря оказалось не то же самое, что вокруг дома! Но он справился! Пусть и не без помощи таньи Радэны, но ведь справился же?!
Главный лекарь с двумя малиновыми лентами в руках посмотрел на него с лёгкой укоризной, а затем торжественно произнёс:
— Танья Радэна, дочь Имрына, перед ликами Величайших, венценосным Адризелем нашим и женами его Суйрой и Рагелией, и собравшимися здесь людьми, нарекаю тебя невестой императора.
Она протянула господину Гимеону правую руку, и тот повязал яркую малиновую ленту ей на запястье.
— Император Талиан Шакрисар, сын Гардалара Фориана Язмарина, перед ликами Величайших, венценосным Адризелем нашим и женами его Суйрой и Рагелией, и собравшимися здесь людьми, нарекаю тебя женихом вдовствующей таньи Альсальда.