Страница 7 из 23
Ещё вчера все было иначе. Он ничего не понимал, но, по крайней мере, его ни в чем не подозревали, а Джим был на свободе и мог спокойно затеряться в любом уголке мира или даже попробовать вернуться на Родину, в Великобританию. У Джентели не было на руках никаких улик, только голые подозрения, но несомненно подкреплённые некими, лишь ему известными основаниями. Собственно, Коулман был вынужден признать, что и сейчас ни черта не понимает, кроме того, что его, профи, поимел какой-то щенок, которого он недооценил. Как именно тот сумел отследить его по защищенному от подобных посягательств мобильнику, одному Богу известно, но сукин сын сумел это сделать и оказался в дамках.
Смирись, Грег, со своим не первым и вряд ли последним поражением и прекрати испытывать далеко не ангельское терпение детектива. Помаши напоследок всем ручкой, лучезарно улыбаясь, как здесь принято, и поезжай дальше на побережье догуливать оставшиеся деньки самого странного отпуска в твоей жизни. Наверное, так и надо сделать. Нет, именно так он и поступит, но после оговоренного накануне визита в участок для дачи показаний. Навредить ему детектив не сможет: слишком мало фактов, говорящих в пользу его участия в сговоре, да и возиться с проблемным иностранцем у следователя нет ни резона, ни желания, но соблюсти все формальности они оба обязаны, так что участок, чемодан - и вперёд. Ещё бы мысли о том, что Джим сейчас находится в полном распоряжении детектива, и прочие странности этой истории не точили бы его по черепушке беспрерывно, лишая аппетита и сна.
Он хорошо помнил выражение лица падре при появлении Джентели в церквушке близ Матеры и глаза самого детектива, замершего на пороге на несколько мгновений в попытке разобрать в наполненной яростью и возбуждением темноте, что происходит. Что превалировало - триумф или разочарование - трудно было сказать, но то, что реакция обоих была нетипична, лишена профессионального хладнокровия со стороны одного и страха со стороны другого, было невозможно не заметить. Грег моментально почувствовал себя лишним в их молчаливом противостоянии, несмотря на то, что его рука все ещё покоилась на горле Мейси, который несколько секунд назад задыхался под весом обрушенного на него тела и от нехватки кислорода.
Грег так и не успел услышать ответ, которого он, впрочем, вряд ли бы дождался. Бравые парни Джентели тут же оттащили его от Джима, а последнего, грубо встряхнув, поставили на землю и со словами «доигрался, падре» замкнули наручники на тонких запястьях. Сплошные загадки и недосказанности во всей этой истории все больше затягивали и раздражали одновременно. Он кожей ощущал подвох во всем: в словах и поступках Джима, в поведении Джентели, в возможных мотивах. За всем этим будто крылось что-то не относящееся к данным убийствам, не замешанное на психических отклонениях, но, меж тем, и не связанное с корыстью. Ощущение, что какая-то тщательно оберегаемая тайна виной всему, не давало покоя.
Стрелка настенных часов номера отеля давно перевалила за полдень и упрямо клонилась вниз. Снова видеть Джентели в своем номере Коулман не испытывал ни малейшего желания, потому, затушив сигарету о дно чистенькой пепельницы, направился в участок.
***
Можно ли обжечься о ненависть, клокочущую растопленной лавой на дне темно-серых глаз, находившихся напротив тебя? Джим смотрел и чувствовал, как этот жар постепенно заполняет собой то малое пространство, что разделяло их, и верил, что можно.
- Итак, - руки, сцепленные в замок, легли прямо перед ним. Пальцы были сжаты настолько сильно, что смуглая кожа детектива пошла белыми пятнами, и Мейси невольно обратил внимание на эту метаморфозу.
- Ты нервничаешь, Энцо?
Джентели нервно вскинулся, резко отодвинул стул и отошёл к одной из голых стен не богатой на интерьер допросной.
- Сегодня у тебя возьмут образцы биологического материала, - сообщил детектив в спину сидевшего за столом подозреваемого.
Джим лишь рассеянно кивнул, позволяя сказанному повиснуть в воздухе.
Детектив раздраженно фыркнул и вновь приблизился к нему, остановившись прямо за его спиной.
- Молчишь? – наклонившись к нему, вкрадчиво спросил Джентели и продолжил:
– Можешь и дальше молчать со скорбным видом праведника, только учти, это тебе не поможет.
Джим плавно повернул голову и, почти коснувшись носом шеи детектива, вдохнул глубже и произнес чуть охрипшим голосом:
- Все тот же запах…
Подобно пружине пространство и время опасно растянулись, готовые в следующий момент сомкнуться вокруг них, лишить притока кислорода и, как следствие, возможности здраво мыслить. Ещё чуть-чуть и пружина сорвётся… возможно, будет больно. Прикрыв глаза, Джим издал удовлетворённый выдох, при этом улыбаясь неизвестно чему. Наваждение рассеялось, и острые металлические ножки казенного стула со свистящим звуком оставили мелкие царапины на бетонном полу.
- Я докажу, что это ты, - упав на придвинутый к Мейси стул, упрямо произнес Джентели.
Снова тишина.
- Слышишь, я сделаю это! – проорал он в ухо падре, пребывающего в состоянии близком к нирване.
Мейси открыл глаза и медленно повернулся к нему. Светлая тонкая рубашка прилипла к спине детектива, словно была изготовлена не из высококачественных натуральных нитей, а из дешёвой синтетической дряни; на лбу выступили бисеринки пота, и оба знали, что не нагретый от непрекращающегося в это время зноя воздух тому виной. Джентели невольно подался назад, не в силах выносить почти парализующую его собственную волю силу, хлеставшую всполохами гнева из тёмных глаз на перекошенном от злобы лице.
- Ты хоть представляешь насколько жалок сейчас? - тихо прошипел Джим и, не давая тому опомниться, одной рукой схватился за пряжку ремня детектива, а второй с остервенелостью дёрнул молнию вниз до предела.
До остолбеневшего мужчины смысл происходящего дошёл только тогда, когда он почувствовал под резинкой своего белья холодные пальцы. Он дёрнулся и попытался скинуть с себя чужие руки. Возня тут же прекратилась, стоило Мейси, изловчившись, одну руку зафиксировать на его бедре, а второй взять его член в плотное кольцо из своих пальцев. Удерживающий на месте взгляд, плотно сжатые губы на окаменелом, лишенном всяких эмоций лице, и в контрасте с этим плавные, почти ласковые ритмичные движения по горячей налившийся возбуждением плоти. Все это сводило с ума. Безумно сильно хотелось сомкнуть веки и полностью отдаться моменту, отдаться Джиму, но толика здравого смысла, гнездившегося где-то в уплывающем сознании, заставила переместить взгляд на камеру под потолком допросной.
- Стол высокий, развернись ко мне и обопрись локтем об него, - поняв причину замешательства детектива, произнес Джим, сохраняя беспристрастную маску. - Под таким углом твоего лица не будет видно.
Как только тот принял рекомендованную позу, положив подбородок на раскрытую ладонь, прикрывающую его профиль, Джим чуть придвинулся к нему, сохраняя дозволенную рамками приличий дистанцию, а его рука, до этого лишь дразняще скользящая по члену, задвигалась резче. Джентели подкосило от остроты нахлынувших ощущений; локоть, слетевший со столешницы одновременно с глухим стоном, сорвавшимся с губ, кое-как удалось вернуть на прежнее место вместе с контролем над собственным телом.
Джим ни на секунду не отпускал из вида его лица, изучая каждую судорогу мышц, ловя стальной блеск из-под прикрытых глаз, обрисовывая взглядом контур приоткрытого рта. Все это происходило в абсолютной тишине, не считая характерного пошлого звука, рождаемого от трения ладони о влажный член, и рваного дыхания детектива, все чаще переходящего в еле сдерживаемые судорожные всхлипы. В какой-то момент их глаза все же встретились, и Джентели отпустил себя, долго кончая в кулак мужчины напротив, сотрясаемый лёгкой судорогой на выплеске последних капель.
- Салфетки? – невозмутимо, будто не он минутой ранее дрочил в допросной главе местной полиции.
Выровняв дыхание, Джентели привёл себя в подобающий вид и достал из кармана брюк пижонский белый платок с вышитыми на нем синими витиеватыми буквами – указанием на дизайнерскую принадлежность – и бросил на стол перед Джимом.
- Не пробовал завести себе кого-нибудь? - тщательно обтирая ладонь, спросил Мейси.
- Мусорная корзина позади тебя, - не намереваясь продолжать разговор, детектив поднялся и направился к двери.
- Отец, конечно, понятия не имеет, - донеслось в спину переступившего порог, и в следующий момент дверь закрылась с тоскливым скрипом.