Страница 136 из 143
*** Хосок продолжительное время стоял перед дверью домой, сначала не доставая ключи, а потом достав, и не вставляя в замочную скважину. Он готовился морально к упрёкам Ханы, которые будут вполне заслуженными. Но разве мог он иначе? Понимая бессмысленность предметного задабривания, на этот раз он был без подарков и цветов. Жене не хватало именно его, чем же он заменит своё присутствие? Настроившись, Хоуп нарисовал на лице улыбку, приосанился, и, открыв дверь, перешагнул порог.n В зале горел свет, слышались звуки какого-то фильма. Хосок тихонько дошёл до туда и выглянул из-за угла. Хана сидела на диване, поджав под себя ноги, в халате, причесанная, но бледная, с покрасневшим носом. Вид у неё был блёклый, больной простудой. Молодой человек обеспокоенно поспешил присесть рядом, беря девушку за руки. В одной из них лежал пульт, который пришлось отложить в сторону.n - Хана, милая, с тобой всё хорошо? – Пошмыгав носом, она кивнула, забирая одну ладонь обратно, чтобы протереть влажные глаза. – Ты что, плакала?n - Я смотрю очень грустное кино, - указала она на экран. Хоуп быстро покосился в ту сторону и обнаружил идущего «Гринча, похитителя Рождества». Да, печальнее некуда. Вздохнув, он обнял Хану и прижал к себе, прислонив её голову к своей груди. Словно прорванная плотина, она зарыдала в его пуловер. Погладив её по волосам, Хосок попытался отделаться от мук совести, но ничего не вышло. Он был виноват в её состоянии, это он заставлял её плакать.n - Прости, Хана, серьёзно, прости, я знаю, что должен был быть с тобой на Новый год, но не вышло.n - Что извиняться? – справляясь со слезами, отстранилась она, такая юная, скромная, очень простая. В её лице не было никакого подтекста, никакой злобы, в этом была вся Хана – всё наружу, мысли, эмоции. Не очень разнообразные, но честные и добрые. В ней была обида, в ней родилось непонимание. Она пыталась сдерживать слова, что у неё чаще получалось, но не потому, что у неё был сильный характер, а потому, что она считала себя не умеющей красиво изъясняться. Рядом с ярким и говорливым супругом девушку регулярно сковывало смущение, осознание собственной мелкости, того, что она была избранна на эту роль незаслуженно. Хосок вспоминал, как отучал обращаться к нему на «вы», и осознавал, что часть этой пропасти между ними до сих пор не устранена. И дело не только в том, что Хану пугают его деньги, но и в том, что он не открывается ей полностью, не доверяет своих золотых секретов. – Зачем говорить «прости», - продолжила жена, достав из кармашка халата платок и вытерев лицо, - если продолжаешь поступать так же, как и раньше?n - Хана… - Хоуп замолчал. Что говорить? Она права. Он только и может, что извиняться, но изменить образ жизни он не в состоянии. Подарки не радуют, извинения не работают, исполнить желание жены и быть с нею рядом всегда он не в состоянии. Замкнутый круг, что делать? – Папа звонил?n - Да… да, - уцепилась за отвлеченную беседу и Хана, понимая, что иначе они поругаются. Ей не хотелось этого, ей хотелось успокоиться, что получалось с трудом. – Я сказала, что это наш первый Новый год вместе, мы хотим быть вдвоём, и он не стал настаивать… - к последним словам её голос опять задрожал и она принялась хныкать. Хоуп забрал у неё платок и сам вытер её глаза и щёки.n - Ну, всё, всё. Я вернулся. Теперь мы вместе. Улыбнись, солнышко, пожалуйста.n - Я не могу! – жалобно простонала Хана, однако с удовольствием вернувшись обратно в объятия мужа.n - Понимаю. Я не буду больше произносить пустых извинений, но я знаю, что должен был быть с тобой, милая…n - Дело ведь не в том, что ты должен, - подняла она на него глаза с мокрыми ресницами. – Хотел ли ты быть со мной в эти дни, Хосок?n - Будда, что за вопрос? Само собой, я хотел, - заверил он, но в то же время подумал, что в Китае было здорово. Он был в нескольких метрах от Черити Лавишес, ещё немного – надрал бы ей задницу. Отличная заваруха была на крыше! А чего стоили напряженные часы, проведенные бок о бок с врагом, который теперь стал одним из них! Хоуп не мог сказать, что жизнь золотого – это только долг. Ему это всё нравилось: разъезды, опасность, риск, нападения, драки. Он не мог бы жить без подобных авантюр во имя добра, это делало его судьбу насыщенной и что-то стоящей. Но это не значило, что ему не хотелось быть с Ханой. С тем же удовольствием он бы провёл те дни и с ней, но не порваться же ему? Те дела были важны, они наконец-то спасли Элию, девушку, которая погибла бы без их участия. А дома не было ничего срочного. Он выбрал правильно, он всё сделал правильно. Хоуп прислушался к звукам квартиры. – А твои родители? Они приезжали?n - Нет, - успокоилась Хана, сложив платок и убрав в карман. – Они хотели, но я сказала то же самое, что твоему папе. Иначе мама бы начала говорить плохое о тебе и нашем браке, что я зря вышла замуж, что все богачи – негодяи. А то ещё и позвонила бы твоим родителям. Нам же это было не нужно?n - Конечно, спасибо, что подумала об этом. Так… с кем ты отмечала Новый год? – поинтересовался легкомысленно Хоуп. Хана опустила глаза, промолчав. – Нет, правда, если ты приглашала подруг, я же не имею ничего против.n - Ты же знаешь, из-за того, что я слишком прилежно училась, подруг у меня не завелось. Есть школьные, но они не смогли бы приехать. Намджун звал праздновать с ним, с Юнги и Джинни, их родителями, но я не пошла. – Пронзённый очередным приступом раскаяния, Хосок нахмурил брови.n - Ты была совершенно одна эти дни?n - Да. – Он откинул голову на спинку, закрыв глаза. Да, ему-то в Китае скучать было некогда, а вот Хана тосковала в одиночестве, без кого-либо рядом, не зная, чем и для чего занимается её непутёвый, безрассудный супруг.n - И всё-таки, прости меня, Хана. Я тебя недостоин.n - Не говори так.n - Хана, я хочу, чтобы ты знала: я совершаю хорошие дела, это действительно важно, то, что я делаю. Я распоряжаюсь финансами, достающимися мне от отца, не совсем так, как он думает. Да, у меня есть очень дорогие вещи, для видимости, но на самом деле… большую часть своих средств я трачу на благотворительность. Я помогаю людям. Папа никогда не одобрил бы этого, он считает, что каждый человек должен помогать себе сам, и кормить тех, кто не прокормит себя сам – глупость, поэтому я скрываю от него всё, что делаю. Я помогаю не только деньгами, есть ещё ситуации… - Хоуп запнулся, но вспомнил, что жена не тот человек, от которого скроешь шрамы и ранения, она всегда видела, когда он возвращался из бойни. – Приходится сражаться, Хана, с оружием в руках. Мы спасаем людей. В этот раз мы спасли девушку, чуть моложе тебя. Она бы погибла, если бы мы не вмешались.n Супруга продолжительно промолчала, переваривая. Ей хотелось поддерживать Хосока во всём, быть терпеливой, умной и понимающей, но эмоции и чувства, самые земные, самые женские не могли угаснуть, они хотели чего-то для себя.n - Я пытаюсь понять это, Хосок, - прошептала Хана. – Но из головы не идёт то, что ты предпочитаешь это всё мне.n - Да нет же! Пойми, то ситуации, не требующие отлагательств. Если бы ты была в опасности, я бы никогда не отлучился! Мы помогаем слабым и беззащитным.n - Я слабая и беззащитная, Хосок, - посмотрела она ему в глаза. – Я, правда, хочу смириться с тем, что у тебя есть очень, очень, очень важные дела. Но не получается. Что я могу сделать? Мне обидно, мне плохо, мне кажется, что мама была бы права, если бы сказала, что мы зря поженились… - Сказав это, Хана сама испугалась и, спрятав лицо в ладонях, принялась душить слёзы, вновь попросившиеся на глаза.n Хосок, недовольный самим собой, поднялся и отошёл к окну. Тут уже обычными объятиями не поможешь. Хана усомнилась в том, что их брак способен сделать их счастливыми, а он, как золотой, да и как настоящий мужчина, обязан был сделать счастливой в первую очередь свою женщину, а там уж заниматься хоть убийством злодеев, хоть вычисткой канализации. Так никуда не пойдёт. Да, когда они женились, полгода назад, он не совсем был уверен в том, что любит Хану, он знал, что так надо поступить, потому что обесчестил её, и он знал, что она замечательная, добрая девушка, заслуживающая заботы и хорошего парня, которым он себя без сомнений считал. Он сказал себе, что полюбит её, и было множество моментов, когда он испытывал любовь к ней. Не выдуманную, не постановочную, а искреннюю и горячую. Когда он смотрел на неё с утра, когда она стыдливо готовила завтраки в медовый месяц, когда краснела от его откровенности в постели, когда смеялась от игривых догонялок по квартире. Она стала ему дорогой и обязательной. Хоуп испытывал ревность, едва задумываясь о том, что кто-то другой тронет Хану. Она была его первой и единственной девственницей, и ощущение ответственности шло в ногу с дичайшим чувством собственничества. Хана принадлежала ему, но за эти полгода они редко подолгу были вместе, и именно это не давало им стать родными друг другу, близкими до конца. Между ними оставалась стена, и как её преодолеть Хосок не знал. Раньше он мог бы посоветоваться с Нури, но та вышла замуж и умотала неизвестно куда. «Хватит, я взрослый мужик, я могу и без советов разобраться в собственной личной жизни». Он подошёл к жене, подхватил её на руки, подняв с дивана, чем немало ошарашил. Хана ухватилась за его шею, чтобы не упасть, не понимая, что происходит.n - Когда разговор заходит в тупик, надо решать вопрос радикально, - сообщил Хосок, быстро дойдя до спальни, включив локтем свет и кладя супругу на кровать, забираясь сверху. – Как муж и жена.n - Хосок, - пристыжено запахнула халат на груди поплотнее Хана, - я не знала, что ты сегодня вернёшься…n - И что? – выпрямился он над ней на руках.n - Можно… я в душ сначала схожу? Я не была в душе сегодня.n - Будда, что ещё? Ноги не побрила? – Пренебрежительно цокнув языком, Хоуп сказал: - Мне всё равно на это.n - А мне нет, - поалевшая, Хана уперлась ладонью в него, чтобы он не продолжал. Она до сих пор не научилась обсуждать с мужем тонкостей быта, не умела сказать о каких-то своих нуждах или нормальных природных проявлениях. Признание в том, что хочет помыться – настоящий подвиг для неё, а уж о небритых ногах она бы никогда вслух не произнесла. Слово «месячные» тоже давалось ей трудно перед лицом молодого человека, поэтому Хосок привык сам следить за календарём, чтобы не заставлять жену конфузиться, намекая на обстоятельства. – И вообще, - запыхтела Хана, пытаясь быть суровой, - что у тебя сразу всё через постель решается?n - Ну… словесные конструкции – женский метод, я как-то больше по части практики, - улыбнулся он.n - Не прибедняйся, ты и фразами хорошо жонглируешь.n - Я на все руки мастер, стоит признать, с мужем тебе повезло. – Желая что-то возразить, Хана не устояла перед очарованием своего бесстыжего разгильдяя, и убрала руку, позволив ему опуститься и поцеловать её легко в губы.n - Хосок, мне недостаточно только…n - Секса? – понял её он, и, поцеловав ещё раз, завалился рядом, заняв соседнюю подушку. – Я понимаю, милая. Я не собираюсь никуда больше до конца месяца, у нас будет время на всё.n - Ты так уже говорил, а потом раздавался звонок, и твой и след простыл.n - Не всё зависит от меня. Я говорю правду, что до конца января у меня нет никаких планов, кроме как быть с тобой. – Хана на это только устало вздохнула. – Я не понял, и чего мы ждём? Ты хотела в душ, давай-ка! А потом одевайся, и поедем гулять по Каннаму. Там неимоверно красиво! Снег, огни, витрины в гирляндах. Поднимайся, поднимайся!n - Эй, не сталкивай меня с кровати! – засмеялась она.n - А ты не тяни, всю зиму пропустишь. Ты умеешь кататься на коньках?n - Умею.n - Отлично, поедем кататься на коньках.n - Но мы не ужинали!n - Потом заедем в ресторан.n - Не слишком насыщенная программа на сегодня? – встала Хана, развязывая пояс халата.n - Нам нужно нагнать, дальше будет немного полегче. – Видя, что ему удалось поднять настроение жены, и она стала улыбаться, Хосок почувствовал облегчение. Дотянувшись до её руки, он ещё раз привлёк её к себе и поцеловал в губы уже серьёзнее, горячо и продолжительно. – Ну, признай, мы же не зря поженились?n - Не зря, - забывая о своём пятидневном слёзном запое, шепнула Хана и добавила, прежде чем уйти в ванную: - Я постараюсь быть сильнее, любимый. Я буду сильной, чтобы научиться терпению.n - В ближайшие недели тебе силы потребуются только для одного… да и терпеть придётся разве что меня, - подмигнул Хосок и отпустил жену. Новый год начался с успехов на воинском поприще, следовало развить эти успехи и на другие сферы жизни.n Этой же ночью, побывав во всех интересных местах столицы, намёрзшиеся, накатавшиеся не только на коньках, но и с ледяной горки, Хоуп с Ханой вернулись домой далеко заполночь и занялись любовью. И Хосок убедился, что всё-таки способен сделать свою жену счастливой.