Страница 96 из 99
И весь этот опыт — путь проложенный методом проб и ошибок. Даже перемещение через тень, что на самом деле очень просто, далось Эсу только через несколько месяцев, ведь он об этой возможности даже не знал. Сначала он вообще знал только то, что солнце теперь губительно для него, и всю жизнь ему предстоит держаться тени, и ночи.
Но теперь выходит, это единственное знание, что было у него в начале, было ложным.
Но тогда, на заре своей новой жизни Эс не мог не поверить в это, ведь в душе его был какой-то щемящий страх перед солнечным светом.
Когда первый шок от новой информации прошел и все успокоились, и расселись по своим местам, Эн, единственный, кто до этого спокойно сидел, встал и пересел на другой диван, подальше от всех остальных. И почти полностью отвернулся.
Все хмурились, каждый по-своему. Кто-то был неподвижен, кто-то напротив — стал дерганым, нога принялась выбивать какой-то ритм. Глаза их бегали по комнате, не желая глядеть на Эра. Да и ни на кого другого тоже.
— Не могу в это поверить, — бормотал Эс, словно в молитве сложив ладони перед лицом, и изредка закрывая ими глаза. — Если бы я знал… если бы только знал…
Но он никак не мог озвучить, что именно он мог бы тогда сделать.
Потом Эн встал еще раз, отложил гитару.
— Вряд ли я сегодня смогу хоть пару нот связно сыграть, — пробормотал он.
Едва его гитара оказалась на своей подставке, он окунулся в тень, и почти сразу Эр перестал его чувствовать. Тот видимо не желал, чтобы хоть кто-то знал, куда он отправился.
Эль и Эм тоже были сами не свои. Эль, тоже поднявшись с дивана, что-то бормотал, то скручивая какие-то провода, то переставляя гитары с места на место. А потом, так и не сказав ничего связного, ушел, даже не позвав Эма с собой.
— Я никого не держу, — неизвестно в чей адрес проворчал Эс. — Катитесь все.
Эм, будто дожидаясь именно этих слов, вскочил.
— Почему ты думаешь, — заговорил он, обращаясь к Эсу, — что мы, как и сегодня, не сговариваясь, не придем к тебе сюда, если станем людьми? Почему ты думаешь, что мы уйдем?
Эр рассеянно кивнул, соглашаясь со словами Эма, который продолжал что-то доказывать Эсу. А тот едва ли слышал хоть слово.
— Ты конечно прав, — продолжал Эм, — сейчас нас это сближает. Но…
Сказав это, он задумался над своими словами.
— Да, — заговорил он вновь, — ты прав. Это может быть началом конца.
Он еще что-то хотел сказать, но лишь вздохнул и потом ушел, растворившись во всполохе теней.
И никто из ушедших так и не взглянул на Эра. Может каждый из них осуждал его?
Они с Эсом остались наедине. Эс повернулся к Эру, весь его взгляд будто говорил, «ну и с какими же словами уйдешь ты?».
— Что ж, — заговорил он, так и не дождавшись слов Эра. — Даже если это и правда начало конца, я все равно рад, что мы теперь знаем это.
Потом он встал и направился ко Эру, но не дойдя пары шагов остановился, махнул рукой, словно всякая надежда на что-либо покинула его, и исчез.
И в тот миг, едва ли не впервые в своей жизни оставшись в репетиционной студии один, Эр подумал, а не ошибся ли он, рассказав друзьям об этом. Есть истина, которую не должны знать все. Для их же блага. Но ведь даже Эс, как ему ни было больно представить возможные результаты, сказал, что надо было это знать. А вдруг они и правда разойдутся. Что тогда останется в его жизни? Особенно когда и Кагэко уйдет? Ведь она уйдет. Да, чтобы стать в итоге человеком, но…
Ну вот, Эр опять думает о ней плохо. Он сам себе противен.
Когда он вышел из тени посреди гостиной, Кагэко сидела на диване. А Эр ведь не надеялся ее не то, что застать дома, но даже и увидеть до того момента, как она решится на свой самый последний шаг в тени. Он был очень рад, что не вынужден будет сейчас быть один.
— Что вы решили? — спросила она.
Конечно, она все и сама видела и слышала, но она хотела, чтобы Эр это сказал.
— По-видимому, каждый хочет что-то решить для себя сам, — ответил он. — И я, наверное, тоже. Но, пока без вариантов. Если я это сделаю сейчас, я не смогу видеть тебя. Так что пока ты здесь, я тоже. А потом, когда уйдешь, я не смогу быть в тени. Но станет ли мне легче, если я буду человеком?
Кагэко потупилась в ответ.
— И что же все-таки ты решил?
— Я никогда не был счастлив в тени, — ответил он.
— Я знаю, — сказала Кагэко, — я видела отголоски твоих мыслей.