Страница 8 из 76
Комната была завалена книгами сверху донизу, и могло сложиться ощущение, что я пытаюсь перетащить всю библиотеку к себе.
Поперек комнаты были натянуты веревочки, на которые я бельевыми прищепками прицепила газеты в хронологической последовательности. Пока что у меня ничего не складывалось во внятную картину, и я сто раз пожалела, что не уделяла больше внимания истории древних культов.
Сейчас мне как никогда пригодилась бы помощь Дэвирона, но я не могла тратить и без того драгоценное время на отливку свечей, на которых ещё нужно было вырезать заклинание…
В общей сложности было убито тридцать пять человек, и это только в Кайнере. Ничего по поводу остальных городов я сказать не могла, но убийств могло там и не быть. Хотя в Рэмтоне были.
Пока что моя основная теория была такова — это был лже-Эридан. Факты в чем-то сходились. Первое убийство было совершено в ночь с двадцать девятого на тридцатое августа в столице. Потом, когда профессор Эридан Ирвиг приехал преподавать в Рэмтон, затишье, и вот потом, когда его якобы вызвали по срочным семейным делам, опять. Меня пугало, что все девушки по описанию были схожи с моей внешностью. У всех были темные волосы, все были темными магами. Конечно, таких девушек пруд пруди, но все равно, неприятный осадок оставался. Но вот чего я не могла понять, это охота за бывшими магами, теми, на которых наложили печать. Причем здесь где-то газеты молчали, а где подчеркивали, что убит именно светлый маг, поэтому можно было сделать вывод, что убивали и темных, и светлых. То есть магов только темных, а вот потерявших силу — кого угодно.
Я попыталась распутывать эту загадку с моей точки зрения, как человека, с которым убийца игрался, как кошка с мышкой. Причем игрался превосходно, имитируя любовные взгляды, поцелуи, искреннюю заботу… Зачем?
Я захлопнула книгу, в которую я смотрела просто так уже с полчаса, и поднялась с пола. Все затекло от непрерывного сидения, и я решила наконец-то выйти на улицу.
Когда я спустилась по старой лестнице, Харольд спал в кресле, с очками на носу и с книжкой на коленях. Половицы громко скрипнули. Я приложила палец к губам и выразительно посмотрела на кота над входом в кухню. У кота нарисовалось виноватое выражение лица, пол больше не скрипел. Перед тем, как выйти, я прикрыла Харольда пледом. Когда я вышла, колокольчик даже не посмел звякнуть.
Я не могла сказать, что за эти несколько дней я привязалась к старичку. В конце концов, чтобы привязаться к кому-то, нужно гораздо больше времени, но он мне нравился. Мне было бы немного жаль оставлять уютный магазинчик. И мне уж точно бы не хотелось, чтобы Харольд пал жертвой моего ужасного знакомого. Я бы вообще никому и никогда не пожелала с ним встретиться.
От одной мысли о нем мне стало холоднее, хотя на улице и без того было зябко. На мне были слишком легкие туфли для такой погоды, но других не было, поэтому я, закутавшись в плащ и накинув капюшон, побрела вниз по улице.
Людей было все так же мало, как и в тот день, когда я впервые выглянула в окно из спальни на втором этаже. Я остановилась перед витриной «Мечты сладкоежки», с грустью уставившись на витрину. Очень хотелось чего-то сладкого, но денег у меня не было. Официант уже даже не пытался работать, а спал за одним из столиков, положив голову на руки.
Я смотрела на витрину, полную пирожков, песочных пирожных, всевозможных тарталеток с ягодами, кремовых трубочек, шоколадных конфет, зефира, пастилы, мармелада и вкуснейших тортов, и думала о том, что ещё недавно я могла себе это позволить. Как удивительно — у меня не было ничего, но было все, если в этом есть хоть какой-то смысл.
Оторвавшись от витрины, чувствуя себя немного неприкаянной, я побрела вниз по улице. Снег не шёл, но небо было затянуто той серой, тоскливой дымкой, которая порой неделями скрывает солнце от наших глаз. Было так тихо, что я слышала своё собственное дыхание. Таблички закрытых магазинов поскрипывали на ветру, наводя ещё большее уныние на и без того унылое место. Я ускорила шаг — сквозь тонкую подошву отчетливо ощущался холод камней.
Когда я очутилась в конце улицы, мне почудился далекий гул голосов, который показался мне почти иллюзией. Я пошла на шум, оглядываясь по сторонам, будто совершала что—то противозаконное.
По мере того, как я шла, навстречу мне начали попадаться люди, и один этот факт удивил меня так, будто бы я не видела их ни разу в жизни. Их было все больше и больше. Улица становилась все шире, пока, наконец, я не вылетела на главную дорогу, такую широкую, что здесь могли бы разъехаться аж три экипажа в ряд! На улице кипела жизнь. Магазины были открыты. Лавочники вовсю торговались с покупателями, полные мамушки выкрикивали своё «Пирожки горячие, с капустой, с картошкой, с вареньем». Захотелось пирожков, но денег все так же не было.
С криком «Поберегись!» в локте от меня пронеслась карета, в которой я едва—едва заметила серую кожу и белые волосы пассажира — дроу! Впрочем, народная масса принимала и другие расы с распростертыми объятьями — буквально напротив меня колеса экипажу чинил вампир, причем никто ему не говорил и слова.
Кто-то пил, кто-кто громко хохотал. Я зашагала вниз по улице, оглядываясь по сторонам.
- Эй, красавица! — окликнул меня какой-то татуированный уголовник. — Составь нам компанию!
Я обернулась и окинула его презрительным взглядом с головы до ног.
- Пошёл к бесам, — ответила ему я.
- Наша, — раздосадовано вздохнул пьянчуга. — Жаль.
Не знаю, каким образом мы с этим алкоголиком были «своими», но решила не возмущаться по поводу этого факта, чтобы резко не стать «чужой».
Но я зашагала дальше, туда, откуда раздавался ещё больший шум и гвалт. Снег все-таки пошёл, и мне стало уже совсем холодно. Я надеялась, что смогу найти дорогу обратно, а ещё до меня дошло, что лучше бы Харольд жил в этом квартале. Все лучше, чем та безлюдная улица с отчаявшимся официантом, который уже начинал откровенно нервировать.