Ева и Адам

Впереди нас сидящие засыпают; сопение прокрадывается через несколько сидений. Видим остановку – пустую – и потому пропускаем ее. Возможно ли доехать до конечной? А чтобы вернуться в Новый Мир (я уверена, сейчас мы за его пределами) надо пересесть на другой поезд?

Следующая станция оказывается более приятной для высадки. Решаемся.

– Разбудить их? – спрашивает у меня Адам.

– Не надо, – отвечаю я. – Пускай отдыхают. Я думаю, они устали.

Двери открываются, и мы выходим на платформу.

Очередной зал. Двигаемся по единственно ведущему нас коридору к железной двери. Фонари не горят, а тени с ужасом ложатся на стены и обитый кафелем пол. Мы отворяем ее и выходим. Сильный ветер подбирает мои волосы и возносит вверх. Я хватаю кудри и запихиваю их за воротник куртки. Откуда здесь..? Адам идет чуть впереди: придерживает и прикрывает.

Под ногами стоит непривычный скрип; кафельная плитка выпускает глухие щелчки, когда каблуки нашей обуви стучат по ней. Вдруг – встаем во что-то плотное и рассыпчатое воедино.

– Мы сумасшедшие, Адам! – восклицаю я и рвусь припасть на колени. – Это же земля...

Набираю в пальцы – пачкаюсь – и отбрасываю.

– Я это понял, когда увидел тебя в первый раз, – отвечает Адам и склоняется ко мне.

Мы хватаем землю: грязь с камнями и битым стеклом, но – черт бы ее – ту самую землю. Которой нас пугали и которой никогда не коснется ни единый житель Нового Мира. Задираю голову, но ничего не наблюдаю. Мы перед высоким зданием, выполненным из темного стекла. Позади нас железные двери и маленькая крыша. Хочу увидеть мосты и вышку управляющих, большой экран с рекламой или Золотое Кольцо – ничего из этого нет.

Мы встаем и, помогая друг другу отряхнуться, подходим к двустворчатой двери. Тоже из темного непрозрачного стекла.

«Оставь надежду всяк сюда входящий» – выгравирована надпись над дверьми. Я хочу зайти, но Адам останавливает меня.

– Не надо.

Кивает на вывеску.

– И что это значит? – спрашиваю я.

– Это надпись на вратах ада.

– Откуда ты это взял? – смеюсь я, но тут же замолкаю. – Ты...не шутишь?

– Я читал, – признается Адам.

Вижу, что то не шутка и не ложь.

Оставь надежду всяк сюда входящий...тогда бы люди с поверхности заходили сюда без разбора, друг за другом, ибо у них нет ни надежд, ни стимулов, ни чувств, ни шансов – ничего. Обделенные люди, которым навязали, будто они правители и все им дозволено. Блеф!

– Нам пора возвращаться, – говорит Адам.

Смотрю под ноги. Земля! Земля, про которую рассказывали в школе и при контакте с которой обещали мучительные боли. Может, они имели в виду душевные и те, что при расставании..?

– Не хочу...

– Нам пора.

– Мы вернемся в Новый Мир? – спрашиваю я и вновь порываюсь схватиться за дверь – лишь бросаюсь на стеклянную ручку и с пару секунд глажу ее. – Но мы еще приедем сюда?

– Ты даже не знаешь, что это за место. – Адам недовольно качает головой. – Если поверхность считают раем, то какие ужасы могут ожидать в аду?

– Мне неважно, что это за место. Главное, чтобы я могла держать твою руку и не боятся, что тебя отнимут. Если правила Нового верхнего Мира идентичны этому месту – мы пойдем в другое. И так будет до тех пор, пока мы не пересечем весь чертов Новый Мир и не найдем свою идиллию. Или пока не создадим ее сами.

– Ева Ахава, ты такая моя, – растерянно улыбается Адам. – Только ты так и можешь.

– Я серьезно, Адам Ланэцах, – настаиваю я. – И если по кольям придется ползти через ограждающий нас забор на мертвую землю – я сделаю это.

Новый Мир был окольцован высоковольтными стенами, что терялись далеко в облаках и до которых никто бы не смог достать (даже птица, случайно позабытая или помилованная на падших землях). Земля...что за слово? Земля мертва. Ее погубили люди, и теперь она, подергиваясь в конвульсиях, лежала ничком более трехсот лет. Мы спаслись от вредных испарений и от выбившихся из своих берегов морей, на крышах зданий, что строились постепенно на других домах. Так возрос Новый Мир. Так пали сами Люди.

Мы спустились с Адамом достаточно низко, но ничего из проходимого в школе наблюдать я не смею. Кажется, мысль эта забавляет.

Вскоре – после именуемого «конца света» – моря и океаны ссохлись. Пропало более 90 процентов всех видов животных. Спасенных тварей перевели в лаборатории, где вскоре стали разводить. Но потом ученые поняли, что можно жить на биодобавках и все синтезировать из искусственного белка, а потому проекты по воскрешению видов заморозили.

– Вернемся? – переспрашивает Адам.

Сюда потом или сейчас на поверхность? Киваю и на то и на то.

– Послушай меня, – уверенно произносит Адам. – Как бы мы того не хотели, я никогда не смогу назвать тебя своей на поверхности. Прости.

Он ловит мой растерянный взгляд и торопится с объяснениями:

– Нам не будет разрешен брак. И в положенный для того возраст ты не выберешь меня. А если мы захотим сбежать просто так – не позволю. Ни за что...пускай мы будем порознь для всех, будем незнакомцами для твоей семьи, для моей семьи, но у нас будет место, где мы сможем укрыться и где я буду целовать тебя просто так, не боясь ни наказаний, ни упреков. И тебя это не будет волновать и никто косо не взглянет на тебя, когда я отпущу твою руку у нашего не общего дома, после чего мы разойдемся. – Он утомленно качает головой. – А если решишь сбежать сама, Ева Ахава (ну знаешь, чтобы я погнался следом), я остановлю тебя. Всего-то. Не позволю это сделать. Потому что мы не знаем, куда сбегать. Я не знаю, безопасно ли там или это будет много хуже Нового Мира.