Страница 23 из 52
Со звонком появляется Карамель. Слишком много внимания ей в последнее время...Девушка держит в руках книгу в бумажном переплете. Таблетки для внимательности, еще блистер! Выходит, невнимательна я; а эта девочка всегда отдавала предпочтение настоящим книгам.
Выглядываю Ромео, чтобы сообщить ему информацию о подарке для Карамели, но юноша со звонком не объявляется. Урок начинается, начинается и чтение. Ромео приходит с опозданием и в оправдание учителю говорит, что был в администрации. Что он там делал? Неужели решил подать жалобу? С этими вещами дела обстояли строго: жалобы рассматривал школьный суд и происходило это в кратчайшие сроки. Если жалоба была обоснована – обвиняемого предавали максимально-заслуженному наказанию (могли исключить, могли отправить лечиться, могли просто загубить отвратительными речами его репутацию и репутацию его семьи). Если жалоба была ложной или не опиралась на достаточно весомые факты, именуемые доказательствами, то те, кто ее подавал, выхватывали штрафы.
Текст расплывается перед глазами, и я понимаю, что повествующую на страницах (пускай и электронных) суть потеряла. Как можно это читать? Не говоря уже о том, как можно это писать? Отстраняю книгу и вместе с тем дверь в аудиторию распахивается.
– Карамель Голдман, прошу пройти за мной. Отпускаете? – спрашивает остановившаяся у преподавательского стола женщина.
Смотрю на саму Карамель. Лед в ее глазах, кажется, не тает никогда.
– Да, пожалуйста.
Карамель изящно поднимается и поправляет до безумия красивое платье на себе. Девушка и женщина уходят вместе. Для чего ее решили снять с урока? Перевожу взгляд на Ромео – тот ворочается с места на место и даже книгу в руки не берет; носки его туфель ударяются друг об друга, ворот рубахи постоянно задирается. Юноша проводит рукой по волосам и со лба убирает мелкие испарины. Не выдерживает и, в конце концов, просится выйти. Ощущаю его беспокойство. Несмотря на характер занозы в одном месте (я про Карамель, разумеется) Ромео удавалось чувствовать свою девушку. Не читались ее эмоции – читались его.
Карамель на уроках больше не объявляется. Я же – под гнетом бесчисленных мыслей и рассуждений – поднимаюсь во время школьного перерыва на этаж кафетерия; сажусь за Свой стол и здороваюсь с подошедшим служащим.
– А где Адам?
– У него сегодня выходной.
Черт! Задумалась об ином, и совсем позабыла...
– Ладно. Ничего не надо, – киваю готовому принять заказ мальчишке и быстро ухожу.
У лифта встречаю Ромео. Он говорит о том, что искал меня.
– Карамель ушла с уроков? – опираясь на обыкновенное людское любопытство, спрашиваю я.
– Да, так получилось, – спокойно отвечает юноша. – А что с книгой? Все в силе? Торжество Карамель уже завтра..!
В секунду анализирую ответ. Вряд ли сумасшедшая цена устроит его. Пойдет с горя писать этих Ромео и Джульетту от руки...
– Мой человек сказал готовить пятьсот золотых карт. И это только аванс, – не утаиваю я.
– У-уф! – с облегчением выдыхает Ромео. – А я-то думал! Давай я дам тысячу, и – если будет мало – принесу еще?
– Надеюсь, все-таки сдача останется, – вырывается у меня.
Сумасшедшие деньги! Но с какой легкостью он к этому отнесся. Я действительно плохо понимаю людей Нового Мира и все их расценки; словно Северный и Южный – районы различных государств и различного мироустройства: а, оказывается, у коих в избытке в профиците у иных.
Ожидаю Ромео (ибо упоминаю только о наличном способе оплаты): перерыв он занимает поездкой до дома и обратно. Остается последний урок.
И после – выходя из школы со свернутым и пухлым во внутреннем кармане пакетом карточек – ощущаю некое беспокойство. Как богатые смеют рассекать с такими суммами и большими по улицам Золотого Кольца? Достаю одну из карточек – тончайшая, изящнейшая. Кажется, возьмешь не так – и она обломится напополам; но нет – бывало (если ключи забывались дома), я подлезала острым углом крепкой карты в замочную скважину и, прокручивая ею, отворяла дверь.
Захожу в поезд. На целый вагон скромная компания учащихся, двое мужчин и я. Можно не волноваться – людно для свершения зла. Повторяю вчерашний путь до тату-салона. Захожу без стука и в кресле для клиентов наблюдаю лежащую Агнию. Брюки с нее стянуты, на пояснице вбивается рисунок.
– Я не вовремя? – кидаю врознь с шумящей музыкой.
– Это нормальная рабочая атмосфера, – смеется в ответ девушка.
Острая игла вырисовывает линию, тряпка проходит по коже, мужчина – Малыш – приглаживает Агнию по талии. Думаю о том, как же это противно, когда чужие руки касаются тебя. Низшие люди – люди Южного района – причудливые и непонятные, дерзкие и сумасшедшие. Я рада, что меня спасли.
Подхожу ближе и уже могу разглядеть вырисовывающуюся ящерицу.
– Саламандра, – кивает мне мужчина и вновь отстраняет иглу, после чего проводит тканью по нежной, слегка покрасневшей и припухшей кожи девушки. – Не хочешь себе?
– Я пас, – процеживаю сквозь зубы. – Как с работой, Агния?
Возьми в ящике стола, – улыбается та и кивает на подсобку.
Двигаюсь. Открываю и склоняюсь над верхним ящиком: ожерелье из жемчуга, ключи, шкатулка с двумя черно-белыми каплями «Инь и Янь», еще ключи, прямоугольная коробка с торчащей из угла фольгой. Поднимаю последнее. «Шоколад молочный».