Ева и Адам

Долг уплачен давно, родители работают на должностях без повышений и сокращений, а я обучаюсь в школе Северного района. Факт последнего – один из самых примечательных, ибо дети здесь поступают в гимназию в возрасте шести-семи лет, а на подготовительные занятия начинают ходить и того раньше. Как думаете, директриса могла что-нибудь заподозрить, когда к ней пришли двое родителей со смышленой девочкой, топчущей земли Нового Мира уже как восемь годков? Разумеется, она сделала вид, что ничего не заподозрила...но за некоторую сумму.

Ностальгия ностальгией, а факт фактом – я помню, откуда мы поднялись, и знаю все, что там было. Я знаю, что нельзя показываться иным и показываться на публике; нужно жить спокойно, иначе под тебя начнут копать.

Я стану среднестатистическим живущим и работающим гражданином Нового Мира, я получу среднюю должность со средней зарплатой, и все у меня будет как у всех (средне, да). Так должно быть. Так должно было быть, однако сегодня нарочитая стабильность пошатнулась.

Мама наполняет две глубокие миски супом и говорит мне:

– Мы решим эту проблему, Ева. Вместе с папой. Чуть позже – вечером, но решим. Возможно, нужно будет искать новую работу...

Вижу ее грусть, опоясывающую добрую улыбку и ласковые глаза. Не докучаю больше расспросами и, поблагодарив за еду, ускользаю в коридор.

– Я прогуляюсь, мам...Ты не против? Похожу по Золотому Кольцу, подумаю о чем-нибудь.

– Тебе дать карточку на мороженое?

– Нет-нет, ничего не хочу! – отвечаю я и, быстро клюнув маму в щеку, выхожу. – Скоро буду.

– Аккуратно!

Она закрывает дверь, а я сбегаю по лестнице. Ловлю себя на мысли, что теперь никакого мороженого; любая мелочь – залог остаться на поверхности. Пока маму примут на новую должность, место на старой сотни раз освободится и займется кем-нибудь другим вновь. В плане приема на работу дела в Новом мире обстояли весьма туго. Резюме рассматривали по несколько недель, проводили консилиумы, писали отсчеты, искали информацию по будущему (или нет) работнику, обязательно устанавливали испытательный срок, который оплачивали по минимуму, добрым словом или не оплачивали вовсе. О, как же это глупо!

А еще глупее то, что учащиеся Северного района не имеют права устраиваться на работу во время учебы всех двенадцати курсов. Якобы это сделано для того, чтобы силы и старания учеников уходили исключительно на учебу; при этом из домашнего задания нам выпадали эссе раз в несколько недель или элементарные контрольные на выходные. Все свободное время после уроков – в основном – тратилось на ерунду.

Черт, а я ведь пропустила факультатив. Надеюсь, никто не захочет мне его припомнить? Какая-то лекция (не в кабинете, а в зале обсуждений, где происходили собрания учителей или суды над учащимися) по истории или географии, а, может, и по тому, и по тому. Да что тут проходить? Температура устойчива и едина, солнца не бывает и серые тучи без конца кружат на головами. Осадки – исключены, и только расстилающийся пуховым одеялом туман по утрам окутывает земли высоких платформ и дорог.

Мы – ваши Создатели! Мы – боги! – повторяют и повторяют люди Нового Мира. Но, может, Боги томятся у нас под ногами и, дабы не разбудить их, мы должны жить так, как живем, приносить жертвы и соблюдать комендантский час (чтобы хоть когда-то эти звери выходили из своих берлог)? Несите таблетки от воображения!

Выбираюсь на платформу Золотого Кольца – начало темнеть – и ступаю по лестнице вниз. Потолок скрывает серое небо. Половина окружности – следующая лестница, еще – следующая. На пятом этаже проклинаю архитектора колизея (хотя раньше за красоту и находчивость хвалила), ибо ноги от длительный ходьбы гудят и подкашиваются.

Ну и место...Прищуриваюсь к лицам проходящих мимо, спотыкаюсь о брошенную сумку и поваленное подле тело, которое торопится встать и продолжить махать кулаками, но его заваливают обратно ударом под пятую точку. Мужчина у отдела с неработающей вывеской услужливо кивает и улыбкой зовет – проношусь мимо. Несколько девушек, что примостились у голой стены, подбрасывают роскошные шевелюры ударом нежных и цепких рук и подмигивают. О, не я, точно! Рядом – почти вплотную – замирает парень, с половиной лица сокрытой за воротом пальто: он шепчет, не хочу ли я попробовать какую-то новую дрянь, гарантирующую «шикарные, просто ши-икарные, малышка» впечатления. Черт бы вас! И не дай бог, мама узнает, где я вожусь...

На нижних этажах время (как и быт, и лад, и проч) шло несколько иначе. С обеда растирались потемки, часть уцелевших ламп освещала искореженные лица людей, скисший товар пытались втолкнуть прямо на лестнице.

Останавливаюсь у вывески тату-салона и рывком отворяю дверь. Колокольчики над головой звенят, а из кресла мастера на меня озирается огромный мужик, усыпанный разнообразными нательными рисунками.

– Потерялась, девочка? – смеется борзый.

– Где Агния? – перебиваю я.

Мужчина встает: коротко стриженный, в майке-борцовке и в спортивных тренниках, на груди грозные черепа, левая рука обвита розами с шипами, правая раскрашена на манер некоего вскрытого механизма. Наклейка! мысленно присваиваю новому знакомому новое имя.

На фоне играет уму непостижимая (как рокот двигателей) музыка, стены увешаны черно-белыми картинками, кресла для клиентов пустуют...Рядом с мастером крохотная лампа, что освещает часть помещения грязно-желтым светом. Кажется, за столом в соседнем кабинете кто-то есть.

– Скажите, что пришла подруга, – говорю я.

– У Агнии много подруг. Какая ты? – Мужчина встает напротив меня – выше на три головы и шире во столько же раз.

Глаз не поднимаю. Против такой махины даже вставать страшно.