Страница 14 из 99
- Не говори так! – зарычал мужчина, подбегая к ней. Он схватил ее за края больничного халата, у самой груди. Поднял над постелью и резко встряхнул.
“Вот, я же говорила, что все будет именно так. Сейчас он тебя убьет”, - шепчет второе я. Арина сильнее распахивает глаза, и спокойно смотрит на мужчину.
-Я могу так говорить, потому что я имею на это право.
-Вся твоя жизнь пропитана ненавистью, насилием и местью.
- Убей меня, если уж я сама с этим не справилась.
- Дура!
- Нет, не дура. – отрицательно рявкнула Арина. - Как ты там говорил? Я твоя шлюха. Ты меня такой сделал, насилуя раз за разом.
- Это бессмысленный разговор, - вдруг отшатнулся Тимур, отпуская. Прихватив телефон и ключи, направился к выходу. – Поговорим, когда придешь в себя окончательно.
- И что ты сделаешь тогда? – истерика сорвала плотины. - Снова запрешь меня в четырех стенах?
- Ты беременна, любовь моя, - услышала она прежде, чем супруг вышел: - И я …. не разрешил прервать беременность. Ребенок.. хоть и не мой…но…это ребенок. Это жизнь…Которая уже зародилась в тебе.
Бывший повернулся к ней спиной, и тут же скрылся за дверью. Дрожащими пальцами Рина стерла слезы с пылающего лица, внутренне ликуя. Жестокая, циничная улыбка осветила ее лицо. Что нужно женщине, чтобы из милой и доброй, превратиться в фурию, не знающую пощады? Мужчина. Один единственный представитель противоположного пола, который растопчет ее, и уничтожит все светлое в душе.
“Что он только что сказал?”
“Я беременна”, - неожиданно громко кто-то закричал в ее голове. Схватив виски, Арина сжалась на постели. Что? Это невозможно! Врач же утверждал….
Дыхание стремительно испарилось из легких, заставляя ее рвано дышать. Кровь пульсировала в висках, а руки невольно опустились на плоский живот.
“Ребенок Свята. У меня в чреве растет ребенок Свята.”
“Ну, вот! А ты переживала, что не будет ради кого и ради чего жить”.
“Ты тупая курица? Теперь у Тимура есть рычаг давления. ”- продолжал рассуждать другой голос. - “И все то, что только что произошло, не поможет. Он будет ею манипулировать.”
“Он оставил ребенка! Он. Оставил. Чужого. Ребенка!”
“Не ори ты так!” – закричала вторая участница разговора. – “И что это значит?”
“А это значит, что игра продолжается.”
“Нужно все хорошенько обмозговать”.
“Да, согласна”.
“И я.”
Глава 3
Пять лет назад
Мемуары Сони Золотаревой.
Часть 3.
Спустившись вниз, после бессонной ночи, я с неким восторгом впорхнула на кухню. Родителей нигде не было видно. Возможно, еще спали. На тот момент именно так предположила я, но не рискнула проверить.
С блаженством вдыхая невероятный аромат домашней еды, тихонько ступала по итальянскому кафелю. Присев на краешек стула, стала разглядывать грузную даму, пританцовывающую у плиты. Атмосфера уюта и покоя окутывала меня, точно ванильный аромат сырного чуда.
-Доброе утро, милая. – услышала я голос поварихи, которая так и не обернулась. - Сырники будешь?
- У вас глаза на затылке выросли? – весело хихикнула, удивляясь ее интуиции. Заерзала на месте, с нетерпением ожидая вкусняшек.
- Почти. – все же обернулась повариха, подмигнув мне. - Так восторженно сопишь, что даже шипение масла не смогло заглушить тебя.
Передо мной тут же возникла целая гора свежих, румяных сырников. Затем последовали тарелка, приборы, сметана. Венцом будущего пиршества стала сгущенка. Мне казалось, что уже весь стол залит слюнками.
- Вы знаете, как я вас обожаю, да? – искренне переспросила, улыбнувшись как можно доброжелательнее женщине, которую обожала.
- Подлиза.
- Честное слово, я за вами скучала, там в Лондоне. – все в той же манере, продолжала подлизываться я. И даже не было стыдно за подобное поведение. В конце концов, повариха знала меня куда лучше, чем родная мать.
- Что, так ужасно кормили? – обернувшись, она сложила новую порцию румяных сырников на тарелку. Лишь для того, чтобы в следующий миг потянуться за следующими шариками, терпеливо ожидавшими своей участи на тумбочке.
- Не то слово. Жуть на постном масле. – я действительно так и не смогла привыкнуть к еде в стране туманного Альбиона. Стоит отметить, что в редкие дни прогулок по Лондону, успела распробовать уличную еду. Как и всевозможные сладости и пирожные, которых в кондитерских было пруд пруди. В школе, наоборот, моцион был куда скуднее.