Ювелирные виражи любви

Его предали и бросили. Сестру похитили, и вероятнее всего продали в рабство. Это был слишком привычный сценарий для мест, откуда он родом. И что ему оставалось?

Стать наемником. Единственный шанс на спасение

В Иностранный легион так просто не попасть, но он смог.

Прошло десять лет.

Задания, заказы, убийства остались в прошлом. Погребенные в руинах города, в котором он выполнил задание в последний раз. Сейчас, у него новая жизнь, новое окружение, новые задачи и цели. Сейчас он может спать по ночам спокойно. В такую размеренную жизнь Зафира просачивается Светлячок. Она светлая, веселая, добрая. Он не видел человека нежнее и заботливее, чем Она. И сошел с ума. Он хочет ее. И он ее получит. Вот только нужен ли он ей такой?

ПРОЛОГ

 Он прошел таможенный контроль, забрал сумку.

Действие лекарств прекращалось, и потому, вынужден был сцепить зубы сильнее. Нужно передвигаться. К выходу. Ему нужно домой. А там, вызовет врача. Там, сможет отлежаться. Там…

О, черт!

Адская боль пронзила тело, заставляя позабыть обо всем. Мысли смешались в один общий котелок, утратив осмысленность и форму. Телефон в кармане призывно завибрировал, и он попытался его достать. Присев за столик небольшого кафе в терминале, сдавленно выдохнул:

-Привет. Ты идешь к Арине и Святу?

-Что?

-Ау, Зафир. Идешь сегодня к семейству Полански на ужин. Нас приглашали. Помнишь?

Такой родной голос, такая нежная девочка. Жаль, что не его.

-Светлячок..

-Для тебя я Лена, сколько можно..

Гортанный стон сорвался с губ мужчины, прежде, чем он успел совладать с приступом боли. Тем самым прерывая ворчание собеседницы.

-Что с тобой?

Это что сейчас было? Тревога в ее голосе? Не может быть! Она ведь его ненавидит!

- Можешь приехать… за мной? – уж лучше ему сейчас быть с кем-то, нежели самому. Будет ужасно обидно пройти все девять кругов ада, и умереть от потери крови. В одиночестве. В своей квартире.

-Где ты? – уверенно спрашивает малышка. - Я выезжаю.

- Аэропорт.  Терминал F. Кафе у выхода.

- Держись, миленький, держись.

И я держался, пока не увидел ее. Взлохмаченную, встревоженную, в домашней одежде, с завитыми локонами, но лишь на одной стороне головы. И бледную, словно стена.