Страница 8 из 123
Хуже дело обстояло с топливом. Дядя Паша прекрасно понимал, что не сможет одним топором заготовить столько дров, чтобы отапливать базу несколько месяцев. Переселился в крохотную баньку, а довольно большой щитовой дом потихоньку развалил и разрубил на дощечки – ломать не строить.
В общем, дядя Паша выжил и к весне возгордился этим обстоятельством настолько, что позволил себе разговаривать с богом в довольно пренебрежительном тоне.
«Вот видишь, - говорил он, подбрасывал в печь остатки базы, - Ты не хотел мне помочь, и я помог себе сам. Сам выжил».
Ночи были еще холодные, но днем солнце пригревало вовсю, снег таял, кое-где показалась молоденькая травка. Нога срослась, да так хорошо, что даже хромоты не было, ребра тоже не беспокоили. Только вот голова иногда побаливала. И однажды разболелась так, что дядя Паша лег спать еще до заката, чего никогда раньше не делал, потому что бабушка в детстве внушила ему: закатный сон – морочный. Вот ушло солнце на покой, тогда и спи. А не когда оно с землей прощается.
И приснился ему человек ростом до неба, весь в белом, с лицом таким сияющим, что не разглядеть. И сказал человек, что он – бог, тот самый, которого дядя Паша так ругал и оскорблял. Тот упал на колени и со слезами начал молить о прощении. И услышал голос: «Встань! Я тебя прощаю. Это было испытание, и ты его с честью прошел. Не испугался, не пал духом. Поэтому и выжил. И за это будешь награжден. Проси, чего хочешь». «Видеть клады сквозь землю», - почему-то ответил дядя Паша. «Будь по-твоему. Завтра утром иди по распадку к роднику. Увидишь там сияющий шар. Возьми его в руки и загляни в самую глубину».
Проснулся дядя Паша в холодном поту и до утра не мог уснуть. И так ему было страшно, как никогда до этого. Даже когда понял, что остался в тайге один. А утром, хотя и ругал себя за глупость, ноги сами повели вверх по распадку. И еще издали он заметил что-то сверкающее.
Подойдя поближе, дядя Паша увидел шарик размером с крупное яблоко, который неподвижно висел в воздухе над родником, испуская лучи яркого света. Раздался тихий звон, как будто кто-то забавлялся с детской погремушкой-колокольчиком. Шар звенел, искрился, манил к себе. Идти стало тяжело. Словно чьи-то руки пытались удержать его.
«Загляни в него», - вспомнил дядя Паша и снова почувствовал страх. Но шар был таким прекрасным, что он собрал все свои силы, шагнул к нему и взял в руки. Ладони грело и слегка покалывало сотнями иголочек. Дядя Паша всмотрелся в его отливающую радугой глубину, голова закружилась, и он упал без сознания. А когда очнулся, понял, что все вокруг изменилось. Мир стал каким-то… тусклым, безрадостным. Словно из него исчезло что-то очень нужное и важное.
На секунду дядя Паша испытал такое острое сожаление и разочарование, что слезы брызнули из глаз. Но тут он посмотрел себе под ноги, и у него перехватило дыхание. На мгновение перед глазами все расплылось и снова стало четким. А потом он понял, что смотрит вглубь земли. Ее толща словно раздвигалась, расходилась под его взглядом, обнажая корни деревьев и звериную нору, пласты глины, песка, водяную жилу, камни.
Дядя Паша потряс головой и увидел под ногами землю, покрытую слоем прелых прошлогодних листьев. Посмотрел пристальнее - и снова все замутилось, а потом начало разбегаться. Он был так ошеломлен, что не испытывал ни радости, ни удивления – вообще ничего. Шар, выпавший из рук, висел в воздухе на прежнем месте, над родником. Плохо соображая, что делает, дядя Паша взял его, огляделся по сторонам и увидел под корнями ели вымытое талыми водами углубление. Шар как раз поместился в него. Дядя Паша забросал тайник ветками и листьями и вернулся к озеру. По дороге он то и дело останавливался и всматривался в землю. Иногда видел в ней чьи-то кости, а один раз – какие-то черепки.