Страница 157 из 168
Кукла, подарок Ихиссе, также сопровождала их в этом путешествии: брошенные в шутку слова о «талисмане квартала», похоже, претворялись в жизнь, и по настоятельной просьбе, выраженной всеми актёрами сообща, фарфоровый двойник Миреле теперь ехал в самой первой коляске, раскинув трепещущие крылья впереди вереницы повозок, как носовая фигура корабля.
Миреле то и дело поглядывал в этот первый экипаж, но не на куклу, а на пустовавшее до сих пор место рядом с ней.
«Неужели он и в самом деле появится перед всеми?» — напряжённо думал он, и ему по-прежнему до конца не верилось, что это произойдёт.
Вскоре его сомнениям предстояло разрешиться.
Тогда, когда последние приготовления были завершены, все актёры, а также сопровождавшие их телохранители заняли свои места, когда запряжённые лошади начали пофыркивать от нетерпения сдвинуться с места — тогда ворота квартала снова распахнулись, чтобы пропустить последнего участника поездки.
Миреле увидел его в самом конце аллеи и не отводил взгляда всё то время, пока он неторопливо приближался, опираясь, как на трость, на огромный сложенный ярко-лиловый зонт.
Господин Маньюсарья был разряжен так же пышно, как и остальные актёры, отправлявшиеся в путь. На этот раз это было делом не только личных вкусов: целью гастролей являлся набор новых учеников в труппу, и мальчикам по всей стране надлежало во всей красе продемонстрировать, какие преимущества и привилегии их ожидают в качестве актёров императорской труппы.
Умолчав обо всех страданиях и перипетиях.
— Что же, в добрый путь! — громко провозгласил господин Маньюсарья, усаживаясь в первый экипаж и раскрывая над собой свой зонт. Обмахнувшись веером, он отложил его в сторону и усадил к себе на колени куклу Миреле.
Колеса повозок заскрипели, и вся процессия медленно тронулась.
Среди мужчин-неактёров, сопровождавших манрёсю в качестве охраны — они выделялись своими тёмными волосами и одеждой и, в целом, неприметным обликом — Миреле внезапно увидел знакомое лицо.
— Ксае! — воскликнул он, высунувшись из коляски.
Тот подошёл ближе.
— Это тоже работа, — заметил он, нехотя усмехнувшись. — За неё платят. Чем мне только не приходилось перебиваться все эти годы. Ну и потом… Недовольные настроения всё ещё не до конца утихли. Сам помнишь, чем всё чуть было не завершилось в прошлый раз. Эта поездка не так уж небезопасна. Надеюсь… сделаю всё, что в моих силах, чтобы никаких неприятностей по дороге не произошло.
— Спасибо! — улыбнувшись, Миреле протянул ему руку.
Пожав её, Ксае снова отдалился, исчезнув из виду где-то в хвосте процессии.
Провожая его взглядом, Миреле внезапно заметил один из крытых экипажей, отличавшийся по виду от остальных — было ясно, что это карета придворной дамы, почему-то взявшейся сопровождать актёров.
— А, это Мерея, — сказал Ихиссе, проследивший направление его взгляда. — Рисовать будет. Рисовать жизнь в других провинциях! Ну и нас всех тоже. Она периодически совершает такие поездки. Здесь, во дворце не очень-то порисуешь актёров, сам понимаешь. Она идёт против всеобщего мнения и вкусов, но, что ни говори, а смотрят на неё за это косо. Другое дело Канси. Там… там свобода, Миреле.
Он мечтательно улыбнулся и обнял его одной рукой за пояс.
Положив голову ему на плечо, Миреле смотрел на дома, проплывающие мимо.
Процессия медленно двигалась по улицам столицы, и люди сбегались, чтобы поглазеть на разряженных актёров, похожих на прекрасные экзотические растения или же бабочек, порхающих над ними. От цветов всех оттенков радуги — ярко-синего, небесно-голубого, изумрудно-зелёного, медово-золотого, малиново-красного — в которые были выкрашены заколотые, распущенные или убранные в сложные причёски волосы, рябило в глазах; полы шёлковых и парчовых одеяний и длинные, расшитые узорами ленты развевались на ветру.
Путь пролегал через Нижний Город. Когда повозки проезжали мимо одного из храмов, группа людей устроила скандал, требуя, чтобы «презренные» не смели приближаться к обители Великой Богини, оскорбляя её взгляд своим распутным видом.
По другую сторону какая-то женщина прижимала к себе худенького мальчика, закрывая ему глаза ладонью.
— Не смотри! Не смотри! — истошно вопила она. — Изверги проклятые, вам ещё воздастся на том свете за то, что делаете… Великая Богиня, спаси наших детей! Бедные деточки, деточкам-то невинным за что такое видеть!
— Демоны! Демоны! — вторила ей подруга, показывая пальцем на Ихиссе, приобнявшего Миреле. — Вы посмотрите, что творят на глазах у всех, бесстыжие! Гореть вам в Подземном Мире за грязный грех, противный природе человека…
Миреле смотрел куда-то вдаль, безмятежно улыбаясь и сжимая в руках веточку цветущей яблони.