Страница 60 из 341
— Кто знает, — загадочно улыбнулась Латена. — Может, я как господин Маньюсарья?
О господине Маньюсарья, наставнике дворцовой труппы манрёсю, лицо которого было спрятано под таким плотным слоем грима, что никакая маска не могла бы защитить его лучше, ходили самые разнообразные слухи. Например, что в действительности ему тысяча лет, и что он то ли сумел протянуть так долго благодаря могущественным чарам своей тайной любовницы, Верховной Жрицы, жившей тысячу лет назад, то ли в действительности вообще давно умер, оставив вместо себя пустую оболочку, раскрашенную куклу, которая умеет говорить и танцевать, но у которой нет живого, бьющегося сердца.
Последним вариантом наставницы любили запугивать особо непослушных и непоседливых детишек.
Сам господин Маньюсарья ничуть не интересовался окружавшими его загадочную персону домыслами, продолжал уединённо жить в отведённом ему павильоне и не общался ни с кем, кроме собственных учеников, для которых он был как царь и бог, и которые свято хранили его тайны. Если, конечно, вообще были в них посвящены.
— Господина Маньюсарью, по слухам, наградила бессмертием великая Аста Кирин, которую он поразил своими любовными талантами, — усмехнулась Иннин. — А вот ты, в отличие от него, предпочитаешь мужчин, и не устаёшь это демонстрировать.
— Вот видишь, Аста Кирин не была девственницей, и, тем не менее, обладала великой силой, — вздохнула Латена.
— Только не говори, что ты всерьёз веришь в эту легенду. — Иннин покачала головой. — Ладно, я пришла не затем, чтобы обсуждать с тобой сплетни тысячелетней давности. Я нигде не могу найти госпожу, чтобы сообщить ей, что за мной послали из семьи Фурасаку. Будь добра, скажи ей это во время вечерней молитвы, если я к тому времени не вернусь.
«Хотя с другой стороны, зачем ей об этом говорить? Почему бы ей не узнать об этом от самой Богини?» — Губы Иннин сами собой сложились в неприятную усмешку, и она едва удержалась от того, чтобы высказать эту крамольную мысль вслух.
— Фурасаку? — Латена мигом позабыла и с любопытством посмотрела на подругу. — Там ведь живёт кто-то из твоей семьи, так? Они твои родственники?
— У меня нет семьи, — сказала Иннин. — Так же, как и у тебя.
Напомнив подруге о том, о чём ей не следовало забывать, Иннин развернулась и вышла из зала.
И всю дорогу до хорошо знакомого дома старалась ни о чём не думать.
У комнаты больного господина Фурасаку собралась, в ожидании новостей, вся его семья, но Иннин прошла мимо, едва удостоив их необходимыми приветствиями.
Широкая постель была занавешена пологом. Откинув лёгкую ткань светло-зелёного, коричневого и жёлтого оттенка — цветов Земли, на дворе стояла ранняя осень — Иннин увидела двоих: господина и его жену, прилёгшую рядом с ним, однако, судя по всему, не сомкнувшую за ночь глаз; она держала руку мужа в своих руках.
Увидев Иннин, она ничего не сказала, только встала, поклонилась и отошла в сторону, чтобы не мешать, однако взгляд её, наполненный беспокойством, был прикован к больному.
Иннин присела на постель.
Догадка Латены была верной: господин Никевия был братом Ниси, но не единокровным. Сын её матери от любовника, он унаследовал лишь часть крови Санья и мог гордиться знаменитым иссиня-чёрным оттенком волос, но не такой белоснежной кожей, какой обладали потомки «чистого» брака. Он был смугл, довольно низкоросл, даже ниже своей жены, и не сказать, чтобы очень красив — все были уверены, что госпожа Келена взяла его в мужья единственно из-за благородного происхождения, однако они прожили двадцать лет душа в душу, и других мужей у госпожи не было.
Возможно, всё дело было в характере господина Никевия — все, кто знали его, говорили, что более ласкового и любящего отца и мужа не найти.
Сбросив свою накидку, Иннин вытянула руку и повела пальцами вдоль руки больного, чуть-чуть не касаясь кожи, пытаясь найти источник недомогания.
Господин Фурасаку внезапно приоткрыл глаза.
— Я поспорил с моим младшим сыном, что моя болезнь совершенно несерьёзна. Если Тиэко проиграет, то должен будет в течение полугода прилежно заниматься, не отлынивая от занятий, — сказал он с лёгкой улыбкой. — Так что все наши надежды на вас, прекрасная госпожа. Спасите будущее нашего легкомысленного сына. Возможно, хотя бы таким способом нам удастся заставить его учиться.
— Вам лучше не разговаривать, господин Никевия. — Иннин старалась говорить отстранённо и безразлично, но получалось плохо: господин Фурасаку ей нравился, и в ответ на его улыбку тоже хотелось улыбнуться.
Она понимала его старшую дочь, которая не пожелала быть жрицей.
Любящие родители, и в первую очередь заботливый отец, с которым трудно было расстаться, становились препятствием на пути многих, и сама Иннин могла только поблагодарить судьбу, пославшего ей равнодушного отца, для которого не было места даже в детских воспоминаниях.