Страница 18 из 341
Хайнэ вздрогнул, обнаружив на своём плече чужую руку.
— Я обещала исполнить твоё желание, — напомнила Даран.
Он кивнул, испытывая лёгкое разочарование.
Впрочем, кто сказал, что принцесса пройдёт именно здесь? Территория дворца огромна…
Верховная Жрица набросила на его плечи плотную накидку тёмно-синего цвета, запахнула её полы и накинула ему на голову капюшон.
— Зал будет полон учениц, тебя никто не заметит, — пообещала она. — Просто держись поближе к углу, и когда я подам тебе знак, выйдешь вслед за мной.
— А если со мной кто-нибудь заговорит? — испуганно спросил Хайнэ, спеша вслед за ней.
— Не заговорит, мы никогда не разговариваем друг с другом во время вечерней молитвы, — покачала головой Даран.
Они прошли через дворцовые павильоны каким-то длинным, запутанным путём и, наконец, снова оказались перед дверями Зала Посвящений.
Даран распахнула их, и сердце Хайнэ сначала подскочило, а потом провалилось куда-то вниз.
Фигуру Алай-Хо заливало фиолетовое свечение, божественное дерево — изумрудное и, сливаясь и перемешиваясь, цветные огни расходились во все углы зала, образуя светящийся контур гигантской восьмиконечной звезды.
Хайнэ позабыл о непристойных картинках, принцессе Таик и своём желании подкараулить её на дворцовой аллее.
— Просто стой здесь и, самое главное, не произноси ни слова, — шепнула Даран, подтолкнув его в угол.
Хайнэ кивнул, не отрывая взгляда от Алай-Хо.
Ему внезапно сделалось хорошо, как будто он после долгих скитаний попал, наконец, в то место, куда стремился, как будто он попал домой.
Девушки в точно таких же, как у него, накидках, некоторые в капюшонах, некоторые с непокрытой головой, стояли молча, но Хайнэ казалось, что они переговариваются на каком-то непонятном, неслышном ему языке — переговариваются с Алай-Хо, и его вдруг охватило отчаянное желание участвовать в этом разговоре тоже.
Ему стало больно в груди, и почти закончилось дыхание — внутри как будто что-то ширилось, разрасталось, рвалось наружу, но от этого, как ни странно, было хорошо, а не плохо.
«Прошу…» — бессильно взмолился он, сам не понимая, чего именно хочет.
А потом Верховная Жрица внезапно снова обратилась к нему, и Хайнэ ощутил это так, словно его грубо и бесцеремонно откуда-то вырывали, из полусна или видения или, вернее всего, из океана, в волны которого он погрузился — прямо на холодный воздух.
— Хайнэ, ты слышишь меня? — с беспокойством спрашивала Даран.
Он с трудом кивнул.
— Меня зовут в покои Светлейшей Госпожи. Подожди здесь, я вернусь и выведу тебя. Ты понял?
— Да, да, я понял, госпожа, — прошептал Хайнэ спокойным голосом.
Даран внимательно вгляделась в его лицо, потом кивнула и вышла из зала.
Мальчик снова возвратился взглядом к Алай-Хо.
«Если бы быть хоть немного поближе», — пронеслось у него в голове.
Он быстро огляделся вокруг себя и осторожно шагнул вперёд.
Никто не обращал на него ни малейшего внимания.
Хайнэ проскользнул в первые ряды и замер, глядя из-под капюшона на гигантские крылья Алай-Хо, казалось, источавшие снопы серебристо-лилового цвета.
А потом откуда-то сверху грянула музыка, и он снова обо всём позабыл.
Его охватили восторг, ликование — и такое пронзительное счастье, что это было почти невыносимо. Ему показалось, что он уже очутился в волнах Звёздного Океана, купается в ослепительных лучах света, но этого было мало — он всем сердцем и всем своим существом рвался к чему-то, к кому-то…
Цветные огни заметались по залу, и в их мерцающем сиянии Хайнэ вдруг почудилось, что Алай-Хо поднимает свои хрустальные крылья, собираясь взлететь.
По всему телу мальчика прошла волна крупной дрожи, он рухнул на колени и умоляюще протянул вперёд руки.
— О, возьми, возьми меня с собой!.. — вырвалось у него. — Я люблю тебя, я так сильно тебя люблю!
Его охватило облегчение от того, что он, наконец, нашёл слова, чтобы выразить свои чувства, и в то же время отчаяние, оттого что он отчётливо осознал — никогда этого не будет, он навеки обречён умирать от тоски по чему-то, что не позволит ему приблизиться, не удостоит его и взглядом.
Музыка внезапно прекратилась, и Хайнэ на мгновение как будто увидел себя со стороны: маленькую фигурку, растянувшуюся на мраморном полу. Капюшон слетел с его головы, открывая изумлённым взглядам присутствовавших заплаканное лицо, дрожащие ресницы и бледные губы, выговаривавшие слова молитвы:
— О, прошу тебя, позволь мне служить тебе, отдать свою жизнь, умереть ради тебя, во имя твоё, ведь я твой!.. Прошу тебя, позволь мне всегда быть рядом с тобой…