Дары самой Пропасти

Гропп улыбался. Я пытался вырваться.

Удар под дых.

Писал вышенаписанное на привале. Пиратам было всё равно. Кинули мне ломоть булки. И ещё одному пленнику.

(с момента обозначенного в шапке времени прошёл час, потом точнее посчи

Озеро Клея. Дышать трудно, глаз дёргается. Пары с озера вызывают эту реакцию. Парень неподалёку от меня уснул. Он был избит и измождён, когда меня швырнули к нему и оставили под надзором охранника с трофейным пистолетом-пулемётом KP-40. Засыпая, бедняга что-то бормотал, глядя на меня. Я же прислонился к трухлявому, прогнившему пню, сжав в руках кусок чёрствой булки. Есть не хотелось. Решил сохранить для этого человека. Он, похоже, давно маковой росинки во рту не держал. А мне не хотелось. Не хотелось не потому, что меня Цольга накормила бутербродами. Не хотелось, потому, что… Цольга.

Мы встали подле озера, на самом берегу. Если справа виднелся тропический лес, в котором я отгонял комаров и расчувствовался, то слева протянулась равнина. Севернее, на фоне вулкана, о котором говорил командир, завидел я бункер. До него бы добрести, но нет, мы тут, возле этой мерзости остановились.

Командир назвал эту лужу «озером Клея». Бежевая субстанция заменяла воду, то и дело пузырясь отвратительной чёрной пеной и плюясь пузырями. Пираты кидали камни и смеялись. Камень проваливался в белёсый крем, оставляя за собой ход. И лишь секунду спустя его падение вызывало на химической жиже какое-то подёргивание. Озеро постоянно булькало. На берегу было голо, не росло ни травинки. Не вспомнить о причине закрытия промысла на Кроулидсе невозможно было. Гропп Бастард сидел в окружении расфуфыренных девиц. Пил. Ругался. Я мало разобрал в его болтовне. Разобрал, что он не верит кому-то, что всё это «попахивает керосином». Также услышал я, что он собирается «затаиться» после взятия клада. Гропп явно такой, как рассказывал командир: алчный, но очень осторожный. Похоже, этот поход – единственное приключение этих пиратов, в котором их капитан решил лично принять участие. Даже тот, кого кроет само Царство, не устоит перед сокровищами.

Мысли всё возвращались к тому, что бередило всего меня. Как она могла? Ладно, я. Она не зря зовёт меня, как она меня зовёт. Это иллюстрирует её истинное отношение ко мне. Но командир! Они - настоящая команда. Как же так? Неужели ответ так прост: гоблинша, просто гоблинша. Неужели, как не пытайся я увидеть в ней что-то, она такая же, как и все эти зумзацх. Всё оборвать. Встать на сторону ничтожеств! И всё ради наживы!

Тяжело сознавать это именно после того, как почувствовал симпатию.

Но тяжелее сознавать подобное, беспомощно сидя возле вонючей лужи, глядя, как те, кто собирается отнять жизнь у твоего командира, пьют и развлекаются, а та, которой ты верил, уже готовится пронзить спину его.

Тяжело сознавать, что лишь ты можешь спасти, но ты и не можешь при этом…

Командир, держись!

Я смотрел на этого так называемого капитана. Такой человек, как он, мог возвыситься только за счёт хитрости и коварства. Но не про него это. Всё за счёт покровителей. Долго бы он просидел вот так, сам по себе? Слушая рассказ командира об этом типе, я представил перед собой не иначе самого Барка Беззубого. А тут… Немолодой, уверенный во всём негодяй, не чурающийся никакой грязи, напротив, живущий за счёт насилия, похищений и уничтожения. В Пропасти можно выжить только так? Может, такому жителю Цитадели Царства, такому «завратскому» парню, как я, и кажется всё это низостью? Но я знаю, что есть в Пропасти те, кто не желает уничтожать и наживаться на этом. Кто просто пытается выжить. Не гребёт, но имеет свой кусок. Да, каждому хочется больше. Но есть грань. И вот за гранью этой и есть Пропасть.

К поясу капитана приторочена была перевязь с начищенной абордажной саблей, которой всегда удобно орудовать на палубе взятого на абордаж авиасудна. Девицы уже сползли к ногам его. Похоже, они были в весьма нетрезвом состоянии. Капитан не смотрел на них. Он смотрел на другую девушку, не менее разукрашенную тоннами косметики. Она взобралась на пень чуть поодаль и принялась плясать, сбрасывая с себя одежду. За этим наблюдали и столпившиеся пираты. Радостные выкрики. Плеск выпивки. Музыка нескладная губных гармошек. Казалось, головорезы уже и позабыли спьяну, зачем они здесь, на Кроулидсе. Меня претило находиться здесь.

Капитан! Жирный, пьяный морж ты, а не капитан!

Всё!

Сидеть в плену у этого ничтожества мне стало просто стыдно!