Страница 54 из 121
А, правда, Рембрандт умер в нищете
Поскольку разорился на тюльпанах?
Люцифер громогласно захохотал, когда я прочитал эти строки. Однако перестал хохотать, когда я сказал, что тоже знаю Ивана Годимого. Знаком.
— Да? — сказал он.
— Знакомы? — переспросила Саша Павловна и замолчала. — Иван… Иван Годимый… он фантастически верующий человек, — наконец, проговорила она, наматывая травинку на палец.
Наверное. Наверное, так бывает. Иван Годимый имел право быть и верующим человеком, тоже. Даже фантастически верующим. Я не замечал. Наоборот, мне казалось, он по-прежнему оставался убеждённым советским атеистом. Вскоре после того, как мы с Лимой поженились, Годимый пришёл к нам в гости. Его сопровождала уже новая подопечная, ученица, девушка, которую он только-только начинал вводить в мир поэзии. Думаю, он приводил её в назидание. Чтобы она посмотрела на Лиму и никогда со своим учителем так не поступала. Годимый был весел и шутил. Он рассказывал анекдоты. Один анекдот был про некоего писателя Пермиева, который, взойдя на трибуну перестроечного съезда писателей, поднял над головой Библию и взволнованно произнёс:
«Вот я, простой советский прозаик, начальством руганный, критиками крытый, стою сейчас перед вами и думаю! (Аплодисменты.) Вот до чего довела людей ваша коммунистическая партия! Сам я, горжусь, вышел из неё сразу же, как только осознал, что вступал в неё не идейно, а чисто из карьерных соображений! (Бурные аплодисменты.) Но я хочу сказать не об этом. Вот мне уже скоро шестьдесят лет, я взрослый самостоятельный человек, горжусь, что вырастил двоих детей и уже имею трёх внуков, но, так получилось, что только вчера я впервые взял в руки это великое произведение. Ну как, скажите, такое возможно? И где такое возможно? Господи, как же бездуховно была устроена наша жизнь! Сколько лет мы, задавленные тоталитарным режимом, оставались нищими духом, как правильно говорит автор этой книги… Но хватит! Довольно! Мы устали терпеть! (Аплодисменты) Наступает новая жизнь! Отныне, с каждым новым днём перестройки, мы становимся всё более и более богатыми духом, потому что решительно отказываемся от своего атеистического прошлого. (Аплодисменты). Вот почему, сегодня, верный заветам нашим великих учителей… Иеговы и Христа, я даю здесь торжественное обещание не пожалеть ни времени, ни сил, чтобы прочитать это великое произведение самым внимательным образом, то есть изучить его… буквально от корки до корки!.. (Бурные аплодисменты.)»
На самом-то деле, добавил тогда Годимый, это не анекдот, а чистая правда. Он сам был на этом съезде. Он знал этого прозаика Пермиева уже более тридцати лет. Смешного здесь только то, что прозаик полностью сдержал своё слово. Едва спустившись с трибуны, он тотчас приступил к изучению Библии — по той же самой методике, по которой в юности изучал «Капитал». Но именно эта методика его и сгубила. В Библии он нашёл так много политэкономии, что просто-напросто свихнулся. Сейчас он ходит по ЦДЛ, хватает встречных за пуговицу и предлагает выслушать доказательства, что все основные идеи Маркс позаимствовал из Библии…
Но я отвлёкся, а Саша Павловна продолжала рассказывать про Ивана Годимого дальше. Честно признаться, я не верил своим ушам. Я даже заоглядывался по сторонам, чтобы убедиться, что я всё еще нахожусь на лугу посреди Центральной России и играю в гольф куриными яйцами.
— … член Центрального совета нашего Всероссийского агапического общества и его вдохновитель… Он первым сказал, что именно Христос совершил революцию уже именно тем, что решительно отверг эрос и выбрал агапэ. Потому что истинная любовь всегда безответна. Христос запустил…
— Христос остановил регресс человечества и подарил ему идею прогресса! — Сашу Павловну перебил Люцифер.
— Христос создал самую неязыческую религию на базе самой языческой, — строго поглядела на брата Саша Павловна.
— Христос вытащил золотой век из далёкого прошлого и поместил его впереди, как новую мечту человечества! — парировал брат.
— С этим я соглашусь, — согласилась Саша Павловна. — Христос разрушил ту античную парадигму уныния, в рамках которой у людей не существовало надежды на лучшее. — На минуту она повернулась ко мне, объясняя: — Со времён Гесиода люди верили, что их самые лучшие времена остались далеко в прошлом. Сначала был Золотой век, потом его сменил серебряный, а Христос уже родился в железном. Какой ещё век оставался впереди у человечества, каменный? — Она улыбнулась.
— Мы называем это регрессом, — гнул свою линию Люцифер. — Мир отступал назад по пути регресса. Христос же открыл и подарил миру поступательное движение вперёд, доказав, что будущее ещё даже не начиналось. Христос убил Гесиода. За это потом убили и его самого.
— Христос открыл тайну истинной человеческой любви! — пыталась уйти от темы убийств Саша Павловна.