Страница 107 из 121
— Вот и отлично, — обрадовался капитан Роев. — А ты, Зенонов, ступай. Пойди разыщи этого шофёра. Ну, того, с кошкой. Лейтенант сейчас его примет в свою партию. А Колбасику скажи, пусть несёт акт о смерти.
Зенонов ушёл. Роев посмотрел на закрывшуюся за ним дверь и сказал:
— Не любят нас шофера, Глинокопов. Не идут в партии. Знаешь, как они объединённый партком называют?
— Объеп-арт, — сразу ответил лейтенант, вскинув на капитана повеселевшие глаза. Он перевернул бланк и старательно написал это слово.
— Так и с черточкой? — вывернул шею Роев.
— Чёрточку я сам поставил.
— Нет. Это лишнее. Мне твоего «арт» не надо. Бланк опять же испортил. Не хулигань, Глинокопов.
Капитан откинулся назад и достал из стола ещё один бланк, а потом лист анкеты.
— Ладно, лейтенант. Как говорится, по законам военно-полевой демократии. Анкету заполню сам. Говори, Глинокопов.
— Глинокопов Валерий Иванович.
— Валерий Иванович, — быстрым медицинским почерком набросал Роев. — Пол? Ну да. Ты не смейся. Это лишь в Либерально-экологической партии графу «пол» убрали. Гражданство российское?
— Российское.
— Место рождения?
— Москва.
— Город Москва. Москвич, значит.
— По рождению.
— Всё равно. Черт! А здесь графу «год рождения» убрали. В вечности живут, что ли? Да и чёрт с ними. Образование? Только честно.
— Среднее.
— Честно?
— Специальное. Специальность: лесоповалочная, трелёвочная и погрузочная техника.
— Так, враг природы, значит. Этому у вас тут учат в Москве?
— Что?
— В Москве, говорю, учился?
— Онега.
— Это что, озеро?
— Город.
— Город Онега. Ещё где учился?
— Прослушал неполный курс лекций политической экологии в Институте восстановления природной среды.
— Есть справка?
— Что прослушал неполный.
— Та-ак. В молодёжных экологических движениях участие принимал?
— Принимал.
— В коммунистических, социалистических, социал-демократических партиях не состоял?
— Нет
— В незаконных или подпольных антиэкологических партиях или природоборческих сектах не состоял?
— Нет.
— В мероприятиях или акциях вандального характера, имеющих целью нанести умышленный вред природе, не участвовал?
— Не участвовал.
— Хорошо. Семейное положение?
— Разведён.
— Дети?
— Нет.
— Та-ак. Теперь специальные вопросы. «Ваше понимание экологии»? Это я помню сам. Значит пишу: «Понимаю как неизбежный и единственно верный путь спасения человечества». Правильно?
— Правильно.
— Далее. «Как вы понимаете прогресс в экологии»? Обожди, тут должна быть методичка. — Капитан порылся в столе, но нашёл только руководство для приёма в либерал-экологов. –Ладно, говори своими словами, Глинокопов. Как ты понимаешь прогресс? Только коротко. Здесь всего… раз, два… только четыре строчки. Ну! — И он завис ручкой над началом первой строки.
— Я не знаю, — нехотя задумался лейтенант.
— Ты больно-то не ври! Не знает он! За что тебя выгнали с курсов политической экологии?
— Да вот за то, что не знал.
— Не финти! Как бы ты там учился, если бы не знал?
— Пока учили, то знал.
— Говори, как учили.
— Не помню уже.
— Как помнишь.
— Хорошо, — Глинокопов уставился в потолок. — Понимаю прогресс как зеркальное отражение идеи регресса, изначально присутствующего во всей античной языческой мифологии с её типологически обречённым движением человечества от золотого века к веку серебряному, затем к железному и далее уже к каменному. Христос или, совокупно, все создатели христианского мировоззрения перевернули прежнюю картину мира с ног на голову. Рай язычников, этот безнадёжно остававшийся в прошлом золотой век, они заменили раем — веком, находящимся впереди, а поэтому теоретически достижимым, как, собственно, достижимым и технически. После этого поступательное движение вперёд для человечества приобрело смысл. Вот это и был прогресс.