Страница 20 из 24
- На то вы и Гулливер, великий, умный и наблюдательный человек. Наше общество устроено на принципах выбора свободы каждого, как неотъемлемого принципа гармоничного сосуществования людей. В ваше время ведь не было такого?
- Такого? Нет, такого у нас точно не было. У нас парламент недавно появился, поэтому для вас наше время может показаться дикими сумерками. Но одного я не могу понять, почему вы пренебрежительно относитесь к «неопределившимся»? – Мне захотелось, чтобы эти умные головы поставили точку в этом вопросе.
- Да, конечно, мистер Гулливер, я постараюсь сделать это для вас в доступной форме. – Пообещала девушка-сова. – Я уже рассказала вам о свободе каждого гражданина, как главном принципе устройства нашего общества. То есть, вы свободны стать кем хотите, делать, что хотите, вы свободны выбирать, кем быть. Из этой свободы проистекает ваша трансформация. Кем бы вы ни были, общество примет вас. Таков наш основной принцип. Но есть те, кто не готов выбирать, это «неопределившиеся». В силу каких-то причин они не понимают свободы, которую представляет им общество.
- Вы хотите сказать, что процесс превращения в «определившегося» происходит под давлением общественного мнения? – Спросил я.
- Вовсе нет, мистер Гулливер. Для этого нужна зрелость личности.
- Видимо я тоже еще не дозрел. Мне показалось, что оставаться кем угодно, большая свобода, чем выбирать себе вот такую…, голову. – Я не нашелся, как точно описать превращение.
- Нет, мистер Гулливер, отказываясь определиться, вы отказываетесь от свободы, и в первую очередь от внутренней свободы, которая помогает вам стать тем, кто вы есть на самом деле.
- А чем плох человек с обыкновенной головой. Разве свобода не подразумевает такой выбор?
- Простите меня, мистер Гулливер, но вы рассуждаете, как дикарь.
Мои сладкие грезы о дебатах с умниками из двадцать первого века готовы били закончиться, так и не начавшись. Ведущая, девушка-сова опустилась до оскорблений. Я не хотел этого и постарался быстренько загладить вину.
- Совершенно с вами согласен, уважаемая. Я пытался рассуждать с точки зрения обыкновенного мужчины из восемнадцатого века. Как мне, человеку, оказавшемуся здесь каких-то четыре дня назад постичь всю глубину трехсотлетнего опыта потомков? Хватит на сегодня вопросов про «определившихся» и «неопределившихся». Задайте мне вопросы про мою Англию, или про мир, о котором я кое-что знаю, или же расскажите мне о ваших проблемах, о том, что вас волнует?
- Простите, мистер Гулливер. – Извинилась сова. – Я должна была сразу понять, насколько вам непривычны трансформации. Кстати, мы на сегодняшнем собрании решили заменить термин «определившиеся» на «трансы». Так лаконичнее и понятнее.
- А «неопределившиеся» будут называться «нетрансы»? – Догадался я.
- Мы не станем придумывать за них! Я бы назвал их «нелюди»! – Выкрикнул кто-то из зала.
- Антропоиды! – Раздался еще один выкрик.
- Обезьяноподобные!
- Архикантропы!
- Так хватит! – Остановила зал девушка-сова. – Ваши выкрики могут задеть честь мистера Гулливера.
- Нет, что вы, я не принимал их выкрики на свой счет. Так как я не из вашего времени, то и ваш отбор меня не особо трогает. Вы можете обращаться ко мне по имени и этого будет достаточно. Что вы будете думать обо мне на самом деле, ваше право.
- Прекрасно, мистер Гулливер. Я вижу, что ваша известность заслужена вами. Вы понимаете свободу так же, как и мы.
- Спасибо. – Поблагодарил я ведущую. – Ну, и что же тревожит ваши молодые умы помимо разделения на «трансов» и «нетрансов»?
Из зала не раздалось ни звука. К моему великому удивлению, проблема разделения людей будоражила молодые умы монополистическим образом.
- Я не очень способен в устном красноречии. – Решил я подзадорить зал на общение. – Неторопливое письменное изложение мыслей удается мне гораздо лучше, особенно потому, что можно зачеркивать и переписывать заново. Будучи студентом, в том же возрасте, что и вы сейчас, мне задали загадку, над которой я думал больше четверти часа, и я хочу задать ее вам. Уверен, что у вас ее решение займет гораздо меньше времени. Итак, готовы?