Страница 11 из 24
- А вы и не привыкайте. У вас миллионный контракт, поэтому улыбка не должна сходить с вашего лица даже по этой причине.
Я почувствовал в его голосе хамство. Этот человек с головой бобра дал понять, что относится ко мне, как к работнику, открыто напоминая о деньгах. К тому же делал он это в вульгарном тоне, оскорбляющем мое достоинство. Дорожить деньгами я не собирался, равно, как и задерживаться в будущем навсегда. В этом плане я был свободен от всех обещаний, данных мною в письменном виде.
- Уж не потому ли вы отрастили себе голову бобра, вместо человеческой, что такие понятия, как этикет и уважение среди подобных животных не распространены? – Ответил я с вызовом, готовый в случае продолжения эксцесса применить кулаки.
Человек-бобер не ожидал от меня такого ответа. В каюте, где происходило представление, воцарилась гробовая тишина. Взгляды присутствующих перескакивали с меня на бобра и обратно. Человек-бобер вскочил. Я сжал кулаки и приготовился дать ему отпор, но драки не случилось. Мой оппонент выскочил в дверь. Его частые шаги быстро удалились.
- Простите меня, не сдержался. – Я попросил прощения перед всеми.
Все молчали, а мне было так неловко, что хотелось провалиться под землю.
- А вам правда бургер кажется невкусным? – Спросила девушка с головой лисы.
- Правда. Но я откушу еще раз, может быть, я не распробовал.
И на этот раз, я не почувствовал в его вкусе чего-то особенного. То, что должно было быть котлетой, напоминало по вкусу измельченный кожаный ремень. Его мне приходилось есть однажды, когда умирал с голоду в одном из своих неописанных путешествий.
- Из чего эта котлета? – Спросил я.
- Говядина. – Ответила девушка в переднике, с кучерявой головой барашка. - Возможно, вы стоите на пути выбора вегетарианства? У нас есть отличные бургеры из соевых котлет. Попробуйте?
- Нет, вегетарианство в моем возрасте противопоказано. Я съел столько говяжьих котлет в своей жизни, даже из старой говядины и некастрированных быков, но вот такого отвратного вкуса еще ни разу не встречал. Причем, его отвратность в том, что котлета не имеет никакого вкуса. Ее можно есть только под угрозой голодной смерти.
- Я с вами не согласна, мистер Гулливер. Мне очень нравятся наши бургеры, они вкусные, в них много зелени, сыра, картофеля и котлета имеет превосходный вкус.
- Простите меня, я не имею права навязывать вам свой вкус, на три века отставший от вашего. Будем считать, что я не сдержался. К тому же я не привык ничего не доказывать женщинам.
Я почувствовал, как по каюте пронесся возмущенный выдох. Понять его причину сразу мне не удалось.
- Что вы подразумеваете, мистер Гулливер, под понятием «ничего не доказываете женщинам»? Вы позволяете себе снисходительное отношение к женщинам? Как к лицам неравным мужчинам? – Это спросили сразу несколько женщин-животных, вернее, они приставили меня к стенке своими вопросами.
Их возмущение моим ответом было мне непонятно. Я подразумевал, что мое нежелание доказывать женщине кроется в причине моего уважения к ним. Для меня оскорбительно видеть, как джентльмен доказывает женщине, как равному себе мужчине. Такую ситуацию, можно было себе представить если только они занимаются одним делом, и доказательство своей правоты необходимо для общего дела.
- Нет, напротив, я хотел показать вам свое уважение.
- Как хорошо, что сейчас не восемнадцатый век. – Произнесла лиса. – Мы бы сейчас сидели дома и ждали, когда придет муженек и стукнет кулаком по столу.
- Да, сейчас мы можем работать сами и делать все, что захотим.
- Я где-то слышала выражение «Работа делает нас свободными».
- Верно, так и есть.
Я молчал и слушал, как рассуждали дамы и не пытался встревать в их разговор из вежливости. Утреннее вино, принятое для облегчения самочувствия, попросилось назад.
- Леди, не подскажете где здесь у вас мужская уборная? – Мне пришлось встрять в разговор.
- Опять эти гендерные понятия, мужская уборная. – Саркастически произнесла лиса. – У нас здесь все общее. Это только у неопределившихся все раздельно.