Опальный маг

— Почему принцессу? Никаким принцессам я обещаний не давал. А освобождать я иду Маргелиуса Альгвардского.

— Что?! Кого мы освобождаем? — у него от неожиданности даже голос сел. Насмешник только пальцем у виска покрутил, он уже ничему не удивлялся.

— Много лет назад, когда я служил Маргелиусу, я дал ему обещание: если его пленят, освободить его. Теперь он очнулся от сна, и я должен вызволить его, — хмуро ответил дракон.

— Откуда ты знаешь, что он проснулся? — вклинился в разговор Ясень, в глубине души уже жалея, что в благодарность за спасение согласился на целый год стать спутником музыканта. Он думал, что его ждут приятная прогулка и увлекательные приключения, но настолько увлекательные приключения — это слишком даже для него, а приятной прогулкой что-то и не пахнет.

— Он мысленно связался со мной, позвал на помощь. У меня с герцогом кровная магическая связь, я её не ощущал, так как он был, считай, мёртв, а я — свободен все эти века. Но сейчас я его чувствую. Маргелиус успел сообщить, что заключён в каменном мешке и самостоятельно освободиться не может.

— Ты понимаешь… — начал было трубадур, но дракон перебил его.

— Думаешь, я не понимаю, кого должен освободить?! Думаешь, я не мучился, пытаясь решить — идти или не идти? — горячо произнёс Лютый, пытаясь показать всю глубину сомнений и боли, мучивших его. — Я давал обещание и должен его выполнить.

— Ты же говоришь, что не сдержал его раньше. Что же тебе мешает и дальше не сдерживать его? — въедливо уточнил Ясень.

— То, что он очнулся несколько недель назад. Когда он спал, это было одно — он не мучился, и я мог оттягивать этот миг до парада чёрных дыр. Но теперь он страдает. Слишком жестоко оставлять его похороненным заживо, каким бы он ни был. Он спас мне жизнь, я не могу этого забыть. Как и не имею права бросить его беспомощным. Это бесчеловечно. Я обязан откликнуться на его Зов… — грустно заключил дракон, ковыряя землю когтями передних лап.

— Он прав, — согласился Пройдоха, — оставлять кого-либо замурованным заживо — это нонсенс. Бросать его там нельзя. Значит, идём в замок мага.

Однако глубине его души царил настоящий хаос — всё так сложно и запутанно. Как принять верное решение меж двух огней — когда нельзя всё оставить так как есть, а если освободить, то можно сделать ещё хуже.

«Надо, пока идём в замок, срочно что-нибудь придумать», — решил он про себя, шагая за драконом на Север.

— О, моя горькая доля! Богиня Удачи, на что ты покинула меня! — горестно возопил Ясень, воздев лапки к небу и плетясь вслед за ними. — Теперь моим спутником, помимо придурковатого хиппи, будет и полоумный дракон-убийца. И в довершение всех бед я иду вместе с ними освобождать из плена спятившего чародея, которого умные люди давным-давно определили туда, где ему самое место. Определённо с годами род людской окончательно поглупел, предкам такое и не снилось!

— Кончай стенать. И давай шевели лапами, а то и до следующего тысячелетия не дойдём, — прервал горестные вопли Пройдоха. Жалующегося на злую долю насмешника ещё никто не видел, обычно бывало наоборот — те, кому выпадало несчастье столкнуться с ними на одной дороге, проклинали всё на свете.

 

4

— Гляди, цветочки! Какие красивчатые! — воскликнул Тугомысл, тыча толстым волосатым пальцем в направлении островка, мимо которого они проплывали. — Давайте нарвём.

— Это белоснежники, — пояснил Нэдфилд. — Рвать их нет смысла.

— Почему? — полюбопытствовал Проныра, чеша за ухом шестом.

— Несъедобные! С виду красивые, аромат восхитительный, а на вкус гадость. Так-то, — меланхолично отозвался пузатый гоблин, налегая на шест. В глубине души он искренне сожалел о несъедобности островных цветов.

— А мне для гербария, — заявил Тугомысл, от мысленного усилия наморщив лоб. — Я цветы не жру!

— Гребём к острову, — поддержал брата Тугодум.

— Нет, не гребём! — возмутился Овгард. — Я с вами не всякие цветочки-лютики отправился собирать, а бабло на свадьбу зарабатывать. И на всякие глупости отвлекаться не намерен, — он возмущённо глянул на братьев, утёр пот со лба и снова принялся грести, тщательно налегая на шест, поднимая вокруг себя капельки сверкающих на солнце брызг.

— Зря.

— Почему это зря? — не удержался от вопроса лысый тролль, бросая грести, и исподлобья глядя на толстого гоблина.

— Ну, если братья насобирают и засушат этих цветочков, то ты потом вполне можешь преподнести парочку из них в дар своей невесте. Когда она узнает, что, добывая их, ты героически рисковал жизнью на самой коварной и опасной реке, то будет сражена наповал твоей мужественностью. И сразу упадёт в твои жаркие объятия, — глубокомысленно произнес Нэдфилд, подумав: «Блин! Вот это я речь двинул, аж сам тащусь».

Тролль задумчиво почесал затылок, покрепче обхватил руками шест и… начал яростно грести к острову.