Грядет зима

Что вы знаете о труде каюра - погонщика собачьей упряжки? Ничего, если думаете, что это легкая работка. Отнюдь, говорю вам. А все потому пришлось узнать, что... упряжек было две, а не одна. Так что, это Бу и Дэн сидели в меленьких саночках, которые на деле назывались нарты, на одеялах и припасах, а я-то стояла на полозьях за спинкой, впившись в деревянный поручень руками, и единственное, что могла делать для своего блага - нажимать на тормоз. Хотя нет, это не все, на деле. Сантим обучал меня два тяжелых часа. Граф, представьте себе, умел каюрствовать, как и все остальное. Родился с серебряной ложкой во рту. Во мне закипал дух соревнования.

Во-первых, вам нужно слиться со спинкой нарты в одно целое, на повороте присесть, затормозить ногой, в общем, что-то есть от велосипеда.

Во-вторых, повторюсь, единственное, что вы можете сделать лично - это нажать тормоз под полозьями. Но, надавить сдуру тоже рискованно. Потому есть "в-третьих".

В-третьих - это команды. Всего несколько. "Фу" - это всем известно. А вот для движения - это "Джи" - вправо, "Ха" - влево, "Хоа" - стой (по-моему, легко его перепутать с "Ха", которое влево) и "Хайк" - вперед. Кричать надо уверенно, по-вожачьи.

Кто бы подумал, что в своем зимнем "фэнтези" я должна буду объяснять такие вещи, а?

Ага, еще - нельзя допустить, чтобы упряжь запуталась.

Фух. Не знала, какое это искусство. Я была бы очень не против перенестись по небу на прекрасной повозке с оленями, как Эдель, или, на худой конец, ехать в саночках, но граф Руперт намекнул мне снова, что я не такая уж и легкая, и лишь потому мы должны ехать двумя нартами, в каждой по четыре собаки. Не разговаривала с ним целых полчаса, но на графа дуться тяжело.

Выехали мы сильно после полудня, но нам пророчили еще два-три часа по-светлому. "Вперед!" крикнули мы вожакам своих упряжек и... прощай, замирание сюжета. И прощай, северная деревня у замка. Ивонн, Сантим с Лид и Георг с Сеной махали нам, столпившись на ее краю.

Долина до холма не казалась такой долгой. Ноги у меня деревенели, а в лицо несся холод так, что зубы мерзли. Граф приказал вымазать лицо тюленьим жиром, я ужаснулась, но отвертеться не удалось. Тем не менее, все путешествие в таком виде мне провести не хотелось, и перед отъездом я вытерлась припрятанной в карман салфеткой. Теперь я об этом жутко жалела и пыталась одной рукой натянуть шапку пониже, а шарф повыше, и при этом не слететь с нарты. А она, как нарочно, была такая скользкая, что ноги то и дело срывались.

Один раз я таки свалилась с саней, а собаки не заметили и летели дальше за нартой графа Руперта. Спасло и меня то, что я все же нашла в себе силы заорать: «Хоу», но вместо собак это услышали Дэн и Бу, а уж мои-то друзья сумели поднять шум, который привлек внимание моего драгоценного спутника. Он остановил собак, вернулся за мной, справляясь, не поранилась ли я, а услышав отрицательный ответ, долго хохотал над моим падением. Обидно. Граф довёл меня до нарт и сунул в руки свисток, чтоб, «если меня снова забросит в сугроб», я могла хотя бы подать сигнал.

 Спасибо, ехали мы не слишком быстро. По крайней мере, так сказал граф у подножия холма, и я как бы должна ему верить.

- Теперь мы идем наверх, - махнул он рукой на холм.

- Но... - остановила я его, едва дыша и отчаянно пряча нос в шарф, - уже темнеет...

- Тем более нужно поспешить, - граф сейчас не был настроен ни шутить, ни пререкаться. - Наверху есть дом, где мы сможем переночевать. Или ты предпочитаешьь встретиться с местными зверями, мой свет? - и крикнул: "Хайк!", и обе упряжки его послушались.

- Госпожа, толкай же, - вылез Бу из-под одеяла и крикнул мне, оставшейся еще внизу, и опиравшейся на собственные слабеющие колени. Да. Когда нарту собаки тянут на холм, каюр должен не расслабляться, а толкать сани вместе с ними. Они тянут, он толкает, как закономерно, правда?..

Идешь, а ноги тонут в снегу, в целине, падаешь на колени, а надо вставать и идти, опираясь на сани, и идти, и толкать... Все передо мной белым-снежно и снежным-бело, пусть и легла уже вечерняя тень на холм. Он казался невысоким, но это все же обманчивое первое впечатление вышло.

Я упала на колени в снег на последнем издыхании и глядела, как нарта с моими собаками скользит все дальше и дальше вперед, к верхушке. Прикоснулась руками к лицу - кожа обветрилась и жжет так, словно лопается прямо на щеках. Я поморщилась. Надо идти... Встала и снова попыталась двигать свои ноги. Выше и выше, дальше и дальше. Оглянулась назад - огни нашей северной деревни казались неимоверно далеки, они блистали там, в синеющей вечером долине, казалось, протяни руку, и дотронешься до окна Ивонн. Над долиной зажглась первая звезда. С запада наползала ночь.

- Душа моя, - крикнул сверху знакомый голос. - Понимаю, ночь прекрасна, но не соизволишь ли ты подняться? Я не собираюсь устраивать ночлег только своими руками.

Ночлег! Несмотря на сарказм, слово звучит волшебно.

Только до него было далеко. Сил ссориться у меня не было, так что я просто покорно исполняла все задания графа. Распрячь собак и запустить в сарай, пахнущий сеном и жухлой травой, раздать им мороженую рыбу из мешка, смотать упряжь... Сегодня я снова превратилась из барышни в крепостную.

Зато... зато после всех трудов как приятно было войти в теплый домик с пылающим очагом посередине! И пахнет... печеным картофелем, и Бу стоит на одной из широченных лавок, с помощью Дэна пытаясь расставить тяжелые для его тряпичных лап тарелки, а граф вытаскивает длинным ножом картошку с железной сетки. Ноги отказали сразу от счастья и усталости. Так что я опустилась просто на пол, в своем желтом полупальто, свитере, шапке, шарфе, мокрых от снега...

- Так дело не пойдет, - оказался граф рядом, снимая с меня шапку. - Надо снять верхнюю одежду, свет мой, тебя этому не учили? - он начал разматывать шарф и обратил внимание на лицо: - Я так и знал, что ты сотворишь что-то в этом духе!