Страница 9 из 65
Первые полгода службы тянулись бесконечно долго, но всё на свете имеет своё завершение. Вот и настал день, когда духи поднялись на одну ступеньку выше – доросли до черпаков.
Так в армейской иерархии называли солдат, служащих второе полугодие. И духи не просто так переходили в черпаки, благодаря течению времени. Этому способствовал некий ритуал посвящения, заключающийся в том, что старший по званию три раза бил духа тазиком по голому заду.
Вообще-то, в черпаки и посвящать надо бы соответственно. Иметь для ритуала большой алюминиевый черпак. Но, зная армейские традиции, поварихи бдительно охраняли свой инвентарь.
Да и, смекни база, что тем черпаком, которым нынче баланду разливают, вчера лупили по немытым курсантским задам, жрать бы не стали. А тазик что? К нему грязь не пристаёт, суп им не черпать. Тазик – самый подходящий предмет, чаша армейского причастия.
Посвящаться решили после отбоя. Звёзды опять легли благоприятно – лейтенант Трой ушла в увольнение. Собрались в прачечной в левом крыле своего корпуса, там тазиков много. Производить духов в черпаки вызвались два дембеля, и, разумеется, сержант Джонсон. Он за любой кипеж был, и ни одной армейской забавы не пропускал.
Духи, уже хорошо принявшие дядь Сидорова самогона, с хохотом поснимали штаны, встали в рядочек и наклонились.
- Приступим, помолясь! – сержант Джонсон взял тазик, примерился и смачно приложил к ближайшей к нему голой заднице.
Посудина, изготовленная из крепкого полимера, шлёпнула довольно ощутимо. Курсант взвыл, остальные весело заржали, сержант перешёл к второму посвящаемому.
Потом, все по очереди из этого же тазика хлебнули самогона, и ритуал был исполнен. Духи стали черпаками.
Из личного дневника старшего лейтенанта Норы Трой.
Начинаю понимать, что возвращаться с увольнения раньше положенного времени не стоит. Ибо второй уже раз, приходя не утром, а вечером, застаю вверенное мне пятое подразделение в состоянии алкогольного опьянения.
В этот раз повод для праздника был более значителен, чем в предыдущий: моих духов произвели в черпаки. Когда я вошла в здание, грохот в левом крыле стоял невообразимый.
Я не ханжа, и ничто человеческое мне не чуждо. В своё время я тоже проходила через сей обряд. Хорошо помню, как рвался побыть верховным жрецом сержант Джонсон. Мне крупно повезло, что нашим взводным на тот момент была женщина. Катерина Матвеевна Сухова.
Посвящались бы мои духи тихо и трезво, разве бы я стала им мешать? Но грохот стоял такой, точно они решили снести вон старый мир и построить на его руинах новый. «О, дивный, новый мир».
- Кто это сказал?
- Хаксли.
- Хаксли, выйти из строя!
Помирать буду, не забуду. Марк Морган, если бы ему в руки попал мой дневник, непременно оценил бы. Но не попадёт, и не оценит, и вообще, при чём тут Морган?
Так, навеяло.
Итак, войдя в здание и услышав грохот, я пошла в левое крыло. И увидела милую народную забаву: катание с горок без горок, снега и санок.
Как это было? Садится солдат в тазик, а другой его толкает вниз по ступенькам. Но-о-о, родимые! И ведь никто не покалечился! Верно говорят, пьяных бог бережёт!
Один из Морганов лихо съезжает вниз и весело интересуется:
- Старший сержант, а лейтенанта Трой тоже в черпаки посвящали?
- А то! – заверяет его Джонсон.
Сволочь ты, старший сержант, ещё один твой косяк в мою копилку. Я полюбас отомщу.
- Вы? – подмигивает Морган.
И тут у меня срывает чеку. Врываюсь на лестничную площадку, ору матом на всех, раздаю наряды, а Джонсона и обоих Морганов отправляю на губу. Пусть посидят там пару денёчков, пока не поумнеют.
Гауптвахта, или на армейском жаргоне, «губа» - это помещение, где содержатся арестованные солдаты. Сидишь целый день в одиночке, как придурок. Жрать дают два раза, утром и вечером. Один плюс – выспаться можно. А спрашивают с побывавшего на губе всё вдвойне строго. Нет, даром не нать такой курорт.
Перейдя в ранг черпаков, пятый взвод получил, наконец, право, ходить в увольнение раз в две недели. Улетали или на Уран, или на Плутон, и шлялись по пабам и бабам. Лейтенант Трой всякий раз недоумевала, как умудряются солдаты проносить через кпп алкогольные напитки и лёгкие наркотики. Откуда ей было знать, что щедрой рукой Джонсона всё было улажено на всех постах. Часовых башляли той же монетой, и через день, да каждый день пятому подразделению было весело. Трой сначала гоняла спалившихся, а потом плюнула. Пусть подрывают своё железное здоровье. В довершении всего один из черпаков заразился нехорошей болезнью и полмесяца лечился в больничке. Набрали команду по объявлению!
В один чудесный зимний день, когда братья Морган дежурили на кпп, им перепал толстенький косяк с отличным, натуральным, без синтетических примесей, ганжубасом. И употребив его по назначению, они любовались окрестностями, когда увидели возвращающегося с увольнения своего командира – лейтенанта Трой.
- Стоять! – раздался грозный окрик караульного.
- В чём дело? – нахмурились тонкие брови лейтенанта.
Марк Морган, бледный, с неестественно-расширенными зрачками, стоял, широко расставив ноги, и держал её на прицеле.
- Оружие на землю! – приказал он. – Руки за голову! Стоять смирно! Луис, обыщи её!
- Вы что, совсем охренели? – тихо процедила лейтенант Трой. – Говнюки малолетние!
- Ма-а-алчать! – рявкнул Марк. – Порядок един для всех! Ошманай её, Лу! Поди, герыч в трусах прячет!
- Ща проверим, - сказал Луис и шагнул к лейтенанту.
Она неуловимым движением скользнула вперёд, выбила ударом ноги бластер из руки Марка, развернулась и от души свесила Луису в челюсть. Неудачливый шмонатель отлетел в снежок, а лейтенант подошла к Марку и молча отхлестала его по мордасам.
Через десять минут оба брата, так и не поняв, в чём их вина, сидели в одиночных карцерах помещения гауптвахты. Зато кайфанули на халяву.
Ходить бы им до дембеля лютыми врагами командира, если бы не подвернулся случай, позволивший реабилитироваться в её глазах.
Из личного дневника старшего лейтенанта Норы Трой.
Никогда не думала, что могу попасть в беду на «Каллисто». Как говорится, «мой дом – моя крепость». Вчера вечером я обходила посты и около склада с молекулярным топливом меня окликнул приглушённый мужской голос:
- Лейтенант, подойдите! Нужна помощь!
Я свернула за угол, но никого там не увидела. Темно было, почему-то не горел фонарь.
- Где вы? – спросила я.
«Лучше выстрелить, перезарядить и ещё раз выстрелить, чем вопрошать: «Кто здесь?» - сто раз говорил Джонсон. Я мимо ушей пропускала. Что со мной может случится на «Каллисто»?
Из темноты выступил силуэт мужчины. Я его узнала, это был один из группы, прибывшей неделю назад с Цербера для обмена опытом.
- Здесь я, - произнёс он с ухмылкой, - и ты, сука, тоже здесь!
Рука привычным движением скользнула к бедру за оружием, и в этот миг я получила по затылку удар такой силы, что дальнейшие события тут же перестали меня интересовать.
Не знаю, сколько времени я находилась в обмороке, но когда очнулась, услышав рядом до боли знакомый голос:
- На, Марк, платочек, положи ей на лоб.
Крепкая рука осторожно коснулась моего виска. Я почувствовала холод мокрой ткани. Под затылком тоже лежало холодное и мокрое, остужало пылающую голову. Я попробовала открыть глаза, но не смогла поднять налитые тяжестью веки.
- Здорово припечатали, суки, - вздохнул другой голос, так похожий на первый, - были бы мозги, было бы сотрясение. Лу! Чё-то она долго не очухивается! Может, и впрямь? Того? Этого? Говорил тебе, давай доктора позовём!
- Прямь! – передразнил Лу. – Таких стерв и лопатой не убьёшь!
«Братья Морган», - поняла я, и опять попробовала открыть глаза и опять не смогла. Странное и страшное чувство, я будто видела со стороны своё тело, слышала все звуки вокруг, кожей чувствовала прикосновения, но не могла ни рукой шевельнуть, ни сказать что-нибудь.
- Лу, - в голосе Марка Морган слышалась тревога, - может, ей трудно дышать? Вон, застёжка наглухо. Расстегни ей ворот, а?
- Ага, щас, - опасливо отозвался Луис, - тебе надо, ты и расстёгивай.
- Агриппиппа! – прошипел Марк сердито. – Ни о чём тебя попросить нельзя!
Я почувствовала, как сильные пальцы тихонько коснулись моей шеи и потянули вниз молнию комбинезона. Опять попыталась открыть глаза и в этот раз получилось.
Эффект был, как в гоголевском «Вие», когда лежащая во гробех мёртвая панночка разверзла очи свои пред бледным Хомою. Как раз на днях читала старые хоррор-триллеры.
Марк Морган отшатнулся в испуге, а зажатый в его пальцах замочек молнии поехал вниз, расстегнув мой комбез чуть ли не до пупа.
Я вскинула руку и тут же опустила её. Кого бить? С кем махаться? Я у себя в комнате, лежу на своей постели, с мокрой тряпкой на лбу и под затылком, рядом курсанты Морган, мои подопечные.
- Лу! – заорал Марк, глядя на меня почти с ужасом. – Лу, она очнулась!
Луис подскочил к нему, оглядел меня и бодро отрапортовал:
- Старший лейтенант Трой! На вас было совершено нападение!
Не сказали бы, век бы сама не догадалась!
- Сейчас виновные наказаны, а вы в безопасности.
- Вольно, - прошептала я, обрадованная, что мне снова повинуется голос, - благодарю…
Попробовала приподняться, и тут же крепкая рука Марка Моргана пришла на помощь, бережно придержала за плечо, помогла сесть. Я огляделась в поисках табельного оружия и не нашла. Неужели выронила там, у склада?
- Бластер ищите? – Марк протянул мне мой лп. – Номер 1812, - прочитал он, - год нападения Наполеона на Россию.
Историк хренов! Как же не люблю я таких умников, всюду выпячивающих свои знания! Протягиваю руку, а перед глазами опять плывёт темнота. Беру бластер, убираю в кобуру, застёгиваю молнию формы. А глаза слезятся, сильнее и сильнее, в носу чешется, першит в горле. Нюх аллергика улавливает знакомый раздражитель. Где-то в комнате присутствует ненавистный цитрусовый запах.
Ну, так и есть! Марк Морган протягивает мне кружку:
- Выпейте, лейтенант, это крепкий сладкий чай. Вы сразу почувствуете себя легче.
«Морган, да я ничего против чая не имею, если он без апельсиновой цедры!» - но проклятая аллергия не даёт мне сказать ни слова. Я хрюкаю, чувствуя, что из носа вот-вот хлынет Ниагара, оглядываюсь в поисках носового платка, хватаю висящее на спинке кровати полотенце и сморкаюсь в него.
- Простуды ещё не хватало, - озабоченно вздыхает Марк Морган, сердобольный какой, мать его! И продолжает настойчиво предлагать мне своё целебное пойло: - Выпейте чаю, лейтенант Трой.
Беру у него кружку («Из рук твоих, Ромео, приму я чашу с ядом»), и тут аллергия моя вступает в свои полноправные владения. Из глаз в два ручья текут слёзы, горло сжимает спазмом, а безмозглые сопляки, конечно же, истолковывают мой вид совсем иными причинами.
- Лейтенант, да мы их уработали так, что вы опознать не сможете! – убеждает меня Марк Морган. – Не плачьте, всё уже кончилось. В карцере они, с утра следователь придёт…
Нормально! Дожилась! Мало того, что попалась, как лохуша колхозная и по затылку получила, так ещё и сопляки думают, будто я плачу, пережив нервный стресс из-за покусительства на мою честь. Ё…ный стыд! Никогда я ещё так не позорилась! Даже когда с Джонсоном вместе на прививку ходила. Когда пошла эпидемия клещевого энцефалита и в максимально-короткий срок нужно было привить максимально-большое количество военного состава гарнизона. Меня, Джонсона и ещё десяток младших офицеров быстренько загнали в один кабинетик, велели снять штаны, и две медсестры шустро укололи нам в зад по дозе вакцины. Мы с Джонсоном стояли рядом. Мне было стыдно, ему весело.
А теперь я реву, как корова, а сопляки меня утешают. А завтра расскажут всей базе, как они спасли Нору Трой от насильников, и как потом Нора Трой впала в истерику от пережитого. И разум мой взрывается, и я пускаю в ход привычное оружие – глотку, подкреплённую осознанием собственной власти:
- Курсанты Морган, вы в курсе, который теперь час? – сама об этом не имею ни малейшего понятия. – Для вас что, персонально сигнал отбоя повторить? Марш в казарму! Дождётесь, спишу на Землю за дисциплинарные нарушения!
- Есть, мэм! – орут Морганы и ломятся вон из комнаты.
И я слышу, приглушённое закрывшейся дверью, признание Луиса:
- Хамло деревенское! Хоть бы "спасибо" сказала!
Да прав ты, чёртов Морган, надо было сказать «спасибо», и сказала бы, если бы ты другой чай заварил! Ведь не поленился сбегать в свой кубрик за заваркой, посылку-то на днях получил, в гарнизонном магазине чаёчки с прибамбасами не водятся!
Я распахиваю окно и выплёскиваю на снег волшебный напиток. Бегу умываться, сморкаться и глотать антигистаминные таблетки.
Завтра эта история станет известна всей базе. Морганы – герои, а я, их командир, лохушка, не способная постоять за себя. Надо же было так по-тупому встрять!