Страница 13 из 65
Как обычно, Луис быстренько решил свою контрольную и взялся за работу брата, который ни бум-бум был в ядерной физике.
Марк сначала на стрёме стоял, то есть, наблюдал за лейтенантом Трой, но вскоре понял, что ей абсолютно сиренево, чем занят класс.
Марк перестал делать вид, что пишет контрольную, подпёр кулаком щёку и погрузился в созерцание точёного личика преподавателя.
- Не пялься так, братэл, - толкнул его локтем Луис, - если Горгона просечёт, что ты её палишь, дерьма не только ты не оберёшься, а всё подразделение оптом под раздел пойдёт.
Но Марк лишь посмотрел отсутствующим взглядом на брата и вернулся к первичному объекту наблюдения.
Лейтенант Трой выглядела как-то по-иному сегодня, не как обычно. Сидела в позе извечного бабьего раздуья, подперев щёку рукой. Отрешённо смотрела в окно и, казалось, ничего не видела, полностью погружённая в свои мысли. Лёгкий ветерок ворвался в классную комнату, тронул её светлую чёлку. Тонкие пальчики рассеянно крутили обкусанный карандаш, и какая-то надломленность, скрытая боль сквозили за внешне спокойным обликом командира взвода.
- Лу! Я погибаю! – простонал Марк, не в силах оторвать взгляд от лица лейтенанта.
- Любить Горгон – тяжёлый крест, - пробормотал Луис, не поднимая глаз от формулы.
- Она чем-то расстроена, - вздохнул Марк.
- Ты тоже будешь расстроен, если по твоей милости я напартачу в твоей же контрольной, - утешил его Луис.
- Ох! – Марк улёгся на парту, продолжая любоваться профилем лейтенанта Трой и наслаждаясь своим мученичеством.
Страдать по недосягаемой Норе Трой – это было так прекрасно, так благородно, так утончённо, что аж горло сжималось.
- Лу, - шёпотом спросил Марк, - это как называется, когда тебе плохо, но ты от этого прёшься?
- Мазохизм, - отозвался Луис, - изврат.
Значит, изврат. Но Марк Морган на самом деле влюбился в лейтенанта Трой. Несмотря на её стервозность, на социальное неравенство, на неприязнь, которую она открыто выказывала и братьям, и всему взводу. И чувства его не мальчишеским увлечением были, которые вспыхивают ярко, но быстро гаснут, а глубокими, сильными, зрелыми. Когда приходит такая любовь, она сопровождает человека всю жизнь. Ради неё затеваются дуэли, прекращаются войны, строятся храмы и рушатся города. Такую любовь ждут вечно и не страшатся умереть за неё.
Любовь, любовь… А объект сей любви с отъездом сержанта Джонсона точно с цепи сорвалась. Рвала и метала.
Ох, как не хватало пятому взводу своего тренера по рукопашке! Кто, как не Джонсон, беззлобно выматерит, подскажет по делу, промыслит добавку к ужину, самогонку к событию, разделит с тобой свою последнюю сигаретку? Трой уж точно не разбежится. К её вздрючкам подразделение привыкло настолько, что если лейтенант с утра на кого-нибудь не наорёт, считай, что-то не то, день не с той стороны начался.
Служить оставалось год, половина срока за плечами. Теперь пятое подразделение – не мокроносые духи, и если духами будучи, базу вверх дном ставили, то на фазанке уж тем более не скромничали.
Однако, отдать должное командиру пятого взвода, оценок своим курсантом она никогда не занижала. Если добросовестен в учёбе, получишь за свой труд по справедливости. Однажды даже вступилась за Джима Керри, который, переволновавшись, завалил итоговую контрольную по высшей математике, за что его хотели отчислить с «Каллисто». Лейтенант Трой к величайшему удивлению взвода, долго, до хрипоты в голосе спорила со сварливым преподом вышмата. Доказывала, что пацан предмет знает, и добилась-таки для Крысюка переэкзаменовки.
Потом ещё неделю подразделение собирало смачные сплетни о тайной любви лейтенанта к неотразимому Крысюку. Марк Морган кипел праведным гневом, а однажды перед началом урока написал на классной доске «Керри + Трой = ой-ё-ёй!» И пригрозил Крысюку:
- Сотрёшь – пасть порву.
- А я помогу, - с доброй улыбкой добавил Луис.
Когда ничего не подозревающая о приближающемся джихаде лейтенант Трой вошла в класс, курсанты прилежно повторяли пройденный вчера материал.
- Здравия желаю! – рассеянно поздоровалась училка. – Сидите, сидите, - и повернулась к доске.
В классе повисла такая тишина, про которую говорят «мёртвая». Лейтенант Трой неспешно развернулась к аудитории и скучающим голосом произнесла:
- Марк Антоний, пойди-ка сюда и сотри своё откровение.
Марк Морган встрепенулся и с преувеличенным недоумением пробормотал:
- А чё я-то сразу?
- Потому как, Отелло «Каллистянский», один ты из всего взвода так по-идиотски загибаешь хвостик у «й», - спокойно пояснила лейтенант Трой.
- А-а-а! – ликующе заорал отмщённый Крысюк. – Спалили!
Класс тут же взорвался диким хохотом.
- Морган и Керри – за дверь, - невозмутимо распорядилась лейтенант, - остальные заткнулись и занялись ядерной физикой.
Луис Морган оторвал от стула свой зад и поплёлся за Крысюком к выходу из класса.
- Не ты, - остановила его учительница, - я имела в виду Марка Антония. Только крик своей души сотри сначала.
Свирепо пыхтя под нос, Марк был вынужден подойти к доске и стереть написанную им глупость.
Ко второму уроку оба прибыли без опозданий, но под глазом Крысюка красовался свеженький лиловый синяк. В душе лейтенанту Трой льстило, что из-за неё подрались малолетки, но, конечно, она и под пытками бы никому в этом не созналась.
Эх, не было здесь сержанта Джонсона! Уж он поймал бы кайф от бесплатного спектакля!
На следующем уроке лейтенант Трой не обращала на виновных никакого внимания. Марк бросал на неё испепеляющие взгляды, которые красноречиво говорили: война началась, и пленных в ней не будет.
Первый удар по противнику был нанесён неосознанно. Если бы знали братья Морган, каким мощным оружием против лейтенанта Трой они обладают!
Из личного дневника старшего лейтенанта Норы Трой.
Никогда не думала, что буду так скучать по Максу! Я, дура наивная, ждала от него вестей, а он всего-то расщедрился на две одинаковые открытки со вшивыми цветочками. На обороте первой стояло корявое поздравление с очередной годовщиной базы (в тот день моё подразделение нажралось в сопли), а на обороте второй - точно такое же поздравление с моим двадцатилетием (тогда моё подразделение также нажралось в сопли).
«С денюхой, Нора! – душевность и боль разлуки так и пёрли из этой фразы. – Желаю счастья и здоровья в личной жизни!» Здоровья в личной жизни! Впрочем, там было написано – здороВЯ. То ли опечатался, то ли пьян, по своему обыкновению.
В какой личной жизни он желает мне здоровья? У меня есть личная жизнь? С кем, интересно? С курсантом Керри? С курсантом Морганом? С обоими Морганами? Ужас какой, лучше уж с дядей Сидором!
А вот подопечные меня поздравили очень тепло. Притащили корзину роз и сварганили вполне приличный торт из печенья, сгущёнки и клубничного джема. Вечером мы все вместе дружно отметили это событие. Я поставила взводу ящик водки (так принято, и весь командирский состав соблюдает эту традицию) и взяла с них честное слово не орать и в пьяном виде по гарнизону не шататься. Прав ты, Джонсон, воспитатель я никакой. Допустить безнадзорную пьянку, какая безалаберность! Да просто после тоста Марка Моргана, пафосного настолько, что автор не смог довести его до конца, я почувствовала, как щёки заливает предательская краснота, и поспешила покинуть собрание.
Этот паршивец смотрел на меня в упор и вещал что-то о моих глазах (спасибо, хоть льды Плутона в этот раз не помянул), и я вдруг смутилась, почувствовала себя странно, неуютно. Какой может быть комфорт, когда мальчишка, что под твоим началом ходит, смотрит на тебя, как католический фанатик на изваяние Мадонны?
Я пробормотала слова благодарности и откланялась. Вернулась к себе и полночи писала в дневник. Прежде, чем лечь спать, сходила, посмотрела, как они там.
Впервые у меня мелькнула мысль, что взвод мне достался неплохой, и что, возможно, в последний год мы всё-таки сработаемся.
Вверенное мне подразделение тихо сопело в своих постелях, а у дверей кубрика стоял большой пластиковый пакет с мусором. Они прибрали весь бардак, осталось только выбросить с утра. Я чуть не прослезилась.
Может быть, я к ним попривыкла, может, с отъездом Джонсона у меня поубавилось самомнения, но я начинаю смотреть на подчинённых, не как на безликую серую массу. Каждый из ребят, вне сомнения, личность, каждый имеет свои особенности, свои достоинства и недостатки. Большинству из них нужен лидер, тот, кто укажет направление, поведёт за собой. Братья Морган к категории ведомых не относятся. Они как раз из тех, кто задаст ритм и понаблюдает с верхней трибуны колизея, как танцует на арене публика.