Вопреки уставу

Она нерешительно коснулась кончиком линера смуглой кожи, остановилась.

- Пиши-пиши, - подбодрил её Луис, - не смущайся.

Лин осторожно, стараясь не давить острым носиком ручки, нарисовала свою звезду.

- Красиво! – Луис поднял голову, встретился с ней взглядом, улыбнулся. – Похожу так, поприсматриваюсь. Нет, это невозможно! – вздохнул он. – Лин! Мне крышу рвёт! Ни о чём другом думать не могу! Покажи, как ты управляешься с катаной, Якудза!

- О! – румянец прилил к её щекам, она прижала к ним ладони, опустила голову в смущении. – Ну… Ну, хорошо! Только нужно место для свободы движений.

- А пошли в грузотсек? – предложил Луис. – Идём порожняком, помещение пустое, просторное. Сейчас, меч твой принесу.

Марк был слишком занят разбором документов, и, счастье, что не видел, какую затею замыслил брат. Вряд ли бы он её одобрил. Луис принёс катану, и, прежде, чем отдать её хозяйке, предупредил:

- Я надеюсь на твою порядочность. Держать тебя под прицелом, пока ты будешь махать мечом, глупо и некрасиво, ты же понимаешь.

- Мы ведь в одной уже подвеске, Ковбой, - в её голосе прозвучала обида, - летим на Процион вместе. Ты можешь доверять мне, я больше не исполнительница заказа Миль Пардона, я член вашей команды.

- В одной связке, член, - поправил Луис, - хорошо, я тебе верю. Держи свой меч.

Прежде, чем принять своё оружие, Лин благоговейно поклонилась клинку, потом взяла, медленно вынула лезвие из ножен, осмотрела.

- Его нужно смазывать, посыпать пудрой, полировать, - сказала она, - я покажу тебе, как это делать. Пойдём, Ковбой. Куда идти?

Следующие четверть часа в памяти Луиса Моргана остались, как одно из самых ярких и захватывающих зрелищ в жизни. Он наблюдал за движениями Лин, словно смотрел фэнтезийный спектакль в исполнении одного актёра. 

Девушка-воин вела бой с невидимым противником, незримо уходя от ударов, бесшумно, как сама смерть, подкрадываясь одним неуловимым, скользящим движением и поражая цель. Длинное кимоно не стесняло её, шёлковые рукава взлетали, обнажая до локтя тонкие сильные руки, а изящные пальчики держали рукоять меча легко, уверенно, но в тоже время в сжатии рук чувствовалось почтение, преклонение перед силой древнего оружия.

И Луис Морган увидел и понял, что из себя представляет катана. Мифы из просмотренных в юности боевиков, в которых один воин убивал самурайским мечом десятерых, с лёгкостью разрубая противника пополам и отрубая конечности, развенчивались на глазах. Многочисленные отражения ударов лезвием противника выглядели просто смешно. Достаточно было пары касаний, чтобы затупить меч, а то и испортить, выкрошив как раз по линии зонной закалки. Твёрдый, но хрупкий клинок не предназначался для того, чтобы рубить им черепа врагов, а тем более вырубать дыру в частоколе ворот, как исполнил как-то солдат из свиты сёгуна в популярном блокбастере. 

Одним невидимым ударом Лин обезоруживала противника, рубанув по кисти, и, если и не отсекая её, то всё равно делая дальшейший бой невозможным. Если же невидимый соперник ловко уходил от атаки, то и она старалась избегать касанием клинка его лезвия, уклонялась сама и била прицельно - или в лицо, или по плечу, или в бедро. Её рубящие удары шли "от себя", с рассчётом оттолкнуть врага, не позволить ему нанести ответный.

Луис прочитал в её движениях всю стратегию боя, прожил его и вышел из него победителем. Ему открылся неведомый, новый мир, полный потрясающе-утончённой, холодной и жестокой эстетики войны. И когда Лин остановилась, вложила в ножны катану, шагнула к нему и, почтительно поклонившись, протянула меч, Луис тяжело сглотнул, растроганный почти до слёз красотой этого необыкновенного зрелища.

- Спасибо тебе, - сказал тихо, принимая из её рук катану. 

- Ты же понял? - раскосые глаза смотрели на него внимательно, серьёзно. 

- Да, Лин. Я понял. Пойдём. Отдохни, попей чаю, поспи. Я тоже полежу, подумаю, может, и усну. На вахте со мной посидишь? 

Он запросто предлагал ей разделить с ним дежурство в рубке, точно новый отрезок жизни начался, а прежнее - её попытка поджечь судно, её плен, проигрыш в шахматной партии и позорная ставка, перечеркнулись двумя ударами катаны. 

- Хочешь, Ковбой, я заварю чай? - предложила Лин. - Покажу тебе чайную церемонию. Как анус к уроку с катаной? Что? - растерянно спросила она. - Что не так? 

Луис опустился на пол, трясясь от беззвучного смеха. Ему воздуха не хватало, слёзы брызнули из глаз, он смеялся и хлопал ладонями по мягкому термопластику. 

- Анус! - выдавил, едва отдышавшись. - За что мне столько счастья? Бонус, Лин! Бонус! Анус - это то место, куда мы сейчас летим! Дырка в жопе Вселенной!

И зелёный чай, заваренный по всем правилам чайной церемонии, был бодрящим и терпким. Лин сказала, что этот сорт называется "Матча" - порошковый чай, из скрученных, измельчённых в пудру листьев. Он чуть ли не год лежал в коробке на полке с другими сортами чая. Лиса упросила купить из любопытства, но не сумев правильно приготовить, разочаровалась во вкусе напитка. 

Лин постаралась создать атмосферу чайной церемонии на "Кондоре", максимально приближенной к традиционной. Подходящая посуда была, лиса выпросила сразу весь набор - и большую чашу, из которой по ритуалу по очереди пьют все гости, и порционные чайные чашки. Лин заварила чай, и они пили его в каюте Луиса, сидя на полу на ковре, и он брал чашку из её рук и слушал её неспешный рассказ о том, как красива луна долгими летними ночами в горном местечке, где прошло детство маленькой якудза. И ловил себя на мысли, что она говорит, будто читает хокку, и тепло, по-дружески смеялся над её словесными ошибками.

А спать не получилось, нашлись другие занятия. Переписывание слов-синонимов в записную книжку Лин, попытка Луиса начертать иероглифы, и дыхание сбивалось, когда её изящная смуглая рука ложилась на его кисть и водила ею по бумаге. Чтение стихов по-японски и не совсем точный, но достаточно красивый их перевод на английский в прозе. Созерцание чёрного космоса и медитация. Прослушивание его любимых рок-композиций, и его куртка с косой застёжкой-молнией и множеством заклёпок поверх её кимоно. Весёлых хохот над её образом, и просьба вынуть из волос деревянные палочки, заплести их в две косы и повязать сверху чёрную бандану. 

- Вот так, да, теперь то, что надо! Покажи козу, Лин! Сложи пальцы вот так! Это коза! Сдвинь брови, Якудза! Улыбайся! - Луис встаёт рядом, чуть касаясь, легонько обнимает её за плечи и щёлкает кнопкой фотокамеры, снимая селфи.

И пять часов дежурства пролетели, как один. Марк посмотрел на них полным удивления взглядом, но ничего не спросил, даже не фыркнул двусмысленно. Встал, пожелал удачной вахты и вышел из рубки.

А они остались наблюдать за приборами, пить крепкий кофе, грызть сухое печенье. Говорили о кораблестроении, навигации и обо всём на свете, шутили, смеялись. А потом их дежурство кончилось, и всё кончилось. 

Нора пришла сменить их, и Луис отвёл Лин к стыковочному шлюзу и сказал:

- Ну, бывай, Якудза. Не сердись, если что не так было. Я рад знакомству! Ты классная! Удачи тебе и попутного ветра! 

- Что это значит, Ковбой? - не поняла она. - Ты прощаешься со мной? Но я же лечу с вами в систему Проциона!

- Ты никуда с нами не летишь, - спокойно поправил он, - через восемь часов мы войдём в зону гиперпереброски, и совершим её, а ты пойдёшь своей дорогой. Спасибо, что проводила. Скажешь Миль Пардону, куда мы направились, он останется не в обиде.

- Нет, подожды, Ковбой! - в волнении Лин опять стала коверкать слова. - Так нельзя, да? Я лечу с вами!

- Ты, - холодно отчеканил Луис, - с нами. Не. Летишь. У нас серьёзное задание. Договор с полицией Дальнего Рубежа. Нам киллерша на борту не нужна. Ясно?

- Пасмурно! - глаза Лин наполнились слезами. - Ты не можешь меня так прогнать! 

Луис пожал плечами.

- Запросто могу. Пошла ты в жопу, Лин Дзяга! 

Она вздрогнула, будто очнувшись, точно холодной водой её облили, глаза её сузились, губы сжались, она повернулась, шагнула к шлюзу, нажала кнопку, открывая вход.

- Постой! - остановил её Луис. 

Она обернулась, но надежда в глазах угасла, уступив место горькому разочарованию. Он протягивал ей забытую в горячке катану.