Страница 35 из 133
Отец Сеньки, Степан, сгинул вслед за её отцом. Был он охотник и балагур, разыграть доверчивых баб, посмеяться над ними ничего ему не стоило.
- Говорят, один раз в сто лет старый ключ водой наполняется, - таинственно сказал Сенька.
Аля усмехнулась – те же сказки! – но фляжку в мешок засунула. Вместо рюкзака мать приспособила Але чистый холщовый мешок, приделала лямки, пропустила верёвку по краю. Все нехитрые пожитки Али вошли в этот мешок. Теперь и фляжка поместилась. Посмеялась Аля над Сенькой, но онгудайскую водичку не пила, сохранила – и в теплушке, в которой их везли из Бийска, и в учебке, где Алю учили военным премудростям.
И когда бросили их, молодых девчонок, в самое пекло войны, фляжка всегда с Аней была. Сенька наказывал пить воду только в самом крайнем случае. Говорил, если ранят, можно рану водой обмыть, а уж если совсем худо будет – тогда выпить глоток.
«Воды тебе надолго не хватит, - шептал парень, склоняясь к Алиному уху. – На ерунду не трать. Живая водица раз в жизни человеку является, да и то не каждому». И хоть не верила Аля Сеньке – тот ещё балабол, не хуже папаши, – а сердце всё же ёкало. И носила воду с собой как память о доме, пока не пришлось в первый раз открыть фляжку.
Был уже не первый бой, и смертей Аля повидала немало. А как зацепило саму – не помнила. Очнулась уже в госпитале. Рука висела плетью, от боли в глазах вспыхивали оранжевые искры. Сделанная наспех медсестричкой повязка насквозь пропиталась кровью.
В операционной, отгороженной занавеской из обычных простыней, шла операция. Аля слышала отрывистые приказы, которые хирург отдавал медсестре. Потом до неё донёсся отборный мат.
Молодой солдатик, бледный до синевы, сочувственно взглянул на Алю:
- Больно, сестрёнка? Потерпи. Мы с тобой лёгкие. Там, - он понизил голос. – Полковника оперируют.
- Полковника? – удивилась Аля.
От боли голос у неё был совсем слабенький, детский.
- Тяжёлый совсем, - шёпотом сказал солдат.
Аля прикрыла глаза. Рука пульсировала болью, каждое движение отдавалось в голове. Аля облизала пересохшие губы, провела по боку, нащупывая фляжку.
- Слушай, - попросила она тихо. – Открути колпачок, я одной рукой не смогу.
- Что там? – принюхался солдатик.
- Вода, - улыбнулась Аля. – Из дома. Пей?
Парень сделал большой глоток, передал фляжку Але.
- Хороша у вас водица, – похвалил он. – А откуда ты, сестричка?
- С Алтая я. Про Горный Алтай слыхал?
Аля отпила воды, хотела попросить завинтить фляжку, да не успела – за занавеской возникло шевеление, и две девчонки-медсестры вынесли на одеяле раненого полковника. Аля смотрела во все глаза. Он оказался не очень старый – ну, может, лет тридцати пяти. Только выглядел полковник так, что новый Алин знакомый вздохнул с сожалением:
– Не жилец…
- Больно много знаешь! – одна из медсестричек гневно посмотрела на парня. – Собирайся в операционную, герой!
Она увела солдатика за собой, и Аля осталась одна. Вторая медсестра отгородила прооперированного полковника от остальной огромной палаты одеялом. Устроив закуток, девушка посмотрела на Алю:
- Как ты?
- Ничего, - улыбнулась Аля.
Боль и вправду отступила, и теперь ей очень хотелось спать.
- Пуля прошла навылет, быстро заживёт, - обнадёжила медсестра и вдруг попросила. – Я выйду на минутку, ты посиди тут, - она кивнула на одеяло, отгораживающее полковника от других раненых, и понизила голос. – Он без сознания. Если увидишь – умирает – зови врача. Я мигом.
Аля кивнула, перебралась за перегородку.
Сначала ей показалось, что раненый уже умер. Девушка осторожно прислонила фляжку к подушке, потрогала лоб мужчины и тут же отдёрнула руку, потому что мужчина вдруг открыл глаза.
- Пи-ить, - выдохнул полковник запёкшимися губами.
- Сейчас, - засуетилась Аля.
Она едва справилась одной рукой, раненый жадно глотнул, замер на мгновение, еле слышно прошелестел:
– Ещё…
- Не спеши, - Аля снова поднесла воду к губам полковника, и тот отпил ещё один глоток.
- Ты что делаешь? – задохнулась от негодования вернувшаяся медсестра и вырвала у Али фляжку. – Ему же нельзя пить!
Аля пролепетала, побелев:
- Он просил…Я думала…
- Юрий Васильевич меня убьёт, - медсестра почти плакала. – Иди, - она сунула Але фляжку. – И не смей никому говорить!
Расстроенная Аля поковыляла прочь. Она тихонько присела в углу, баюкая свою руку. Фляжку девушка с трудом завинтила одной рукой и спрятала под матрац.