Страница 3 из 133
- Какая река? – Лера устроилась на Наташином плече и понемногу перестала дрожать.
- Река? Онгудайка.
- Онгудайка, - улыбнулась Лера. – А почему нет Барнаулки, Новосибирки, Бийки?
- Бия есть, - возразила Наташа, но Лера уже спала.
Наташа ещё полежала, давая ей уснуть покрепче, потом тихо встала, вышла в сени, напилась потрясающе вкусной, лёгкой воды. Потом тихонько раскрыла двери. Шарик, лежащий на крыльце, поднял голову, ткнулся в ладонь наклонившейся к нему Наташи мокрым носом.
- Давай-ка, двигайся, - улыбнулась она. – Будем на звёзды смотреть.
Звёзды висели над домом неправдоподобно крупные, яркие. Стояла тишина, только где-то далеко взлаивали собаки, и ровно, мощно шумела река.
Наташа обхватила руками мигом озябшие плечи.
- Тебе хорошо в такой шубе, - сказала она Шарику, подсовывающему ей под руку для ласки свою голову. – Ну давай, сторожи хорошенько.
Напоследок Наташа бросила взгляд на звёздное небо – и звезда, как будто только и ждала этого, - сорвалась и медленно полетела через всё небо, оставляя белый светящийся след.
Это было так красиво, что на мгновение Наташа замерла, любуясь, потом, опомнившись, быстро прошептала:
- Хочу, чтобы Лера…
Звезда погасла, и Наташа с досадой покачала головой, а потом улыбнулась собственной наивности. То, что она пожелала для дочери своей подруги, было под силу только Богу.
tглухая, безлунная июльская ночь. Наташа, подняв голову, с надеждой вглядывалась в мигающие молчаливые звёзды. Ни одна из них больше не хотела падать. Наташа перевела взгляд на темнеющие ночные горы, потом, вздохнув, потрепала Шарика по загривку и пошла в дом.
* * *
Аня Свиридова с детства знала, какой надо быть. Когда папа брал на руки плотную Женьку и, подкинув несколько раз, охал: «Всё, всё, дочь, больше не могу! Тяжёлая ты», - сестра разражалась обиженным плачем. Худенькая Анечка не слазила с папиных рук. Он подкидывал её под потолок, Аня хохотала, а толстушка Жека дулась в уголке.
Позже, в школе, Аня легко бежала осенний кросс в парке возле школы, а дылды Рязанова и Гетман, обливаясь потом, тянулись последними. Дедки, неизменно выступавшие болельщиками, крякали: «Ну что ж вы, девчата, такие большие, а отстаёте? Смотрите, как маленькая чешет! Не стыдно?»
Толстой быть стыдно. Эту истину Аня усвоила накрепко и тихонько бормотала, отдавая Женьке своё пирожное: «Кушай, кушай, толще станешь». Уделом Жеки было короткое наслаждение за столом и обида на весь белый свет, который не любил толстых.
Анечка росла, оставаясь хрупким белокурым ангелом. О том, что за этой внешностью скрывается железный характер, знали только сама девочка да ещё Женька.
Аня с сестрой ненавидели друг друга. Став старше, мечтательная Женя влюбилась. Её избранником был Олежка Стасов. Он жил в их дворе. Жека впадала в столбняк, увидев своего кумира. Ему было уже 17. Высокий спортивный парень вовсе не подходил пухлой Женьке, но эта дурочка, похоже, об этом не догадывалась.
Когда Жека уходила на занятия в музыкальную школу, Аня потихоньку доставала дневник сестры и от души потешалась над её глупыми страданиями. А потом, словно невзначай, вставляла в разговоре:
- Сегодня такую классную девчонку видела во дворе. Красивая, стильная. Фигурка – закачаешься!
- Да? – рассеянно хмыкала Женя. – К кому она приходила?
- С Олегом пошли на пляж, - рассеянно говорила Анечка, и Женька напрягалась, краснела и бледнела.
- А он ничего, - задумчиво говорила Анечка. – И целуется хорошо. Отбить, что ли?
Забавно было наблюдать, как лицо Жеки становилось совершенно несчастным. Наутро у сестрицы были красные глаза, а мама подливала масла в огонь, допытываясь, не поссорились ли дочери.
Аня не считала себя злой. Просто родители слишком носились с Женькой – как же, умница, отличница, ни одной четвёрки в четверти за девять лет! Они словно не видели, какой клушей та растёт. А сестра абсолютно не умела за себя постоять. Ане так хотелось, чтобы Жека хоть раз вспылила, накричала на неё, дала сдачи! Нет, та только ревела тайком да писала свои песенки. Так, ничего особенного, какую такую музыку может написать пятнадцатилетняя неумеха – утешала себя Анечка. Она никогда не призналась бы себе, что безумно завидует сестре. Потому что толстая бесхарактерная Женька была по-настоящему талантлива.
* * *
…Утром Наташа поднялась с трудом, иронично подумав, что 40 лет – не 20, после такой дороги и почти бессонной ночи это очень даже чувствовалось. Но Лера уже вовсю щебетала, по-детски радовалась жизни, весело плескалась над умывальником, брызгаясь во все стороны. Тётя Аля разговаривала с девушкой, и Наташа, прислушавшись, улыбнулась успокоено. Наташа и раньше была уверена в тётушке, а сейчас только порадовалась, что привезла сюда Леру.