Страница 10 из 133
Эта дура сестрица проявила неожиданный характер, узнав, что её ноты потеряли девственность. Ошеломлённая Анечка стерпела пощёчину и даже пыталась уговаривать Жеку, рисуя радужные перспективы. Куда там! Упрямица словно взбесилась. Никогда ещё Аня не видела у сестры таких горящих глаз, никогда ещё Женька не была такой хорошенькой. Анечка смотрела на неё во все глаза. Она вдруг подумала, что Жека может стать серьёзной соперницей. С её талантом и с такой мордашкой, с которой чудом исчезла вечная неуверенность… Да если ещё сестрица сбросит килограммов пять…
Открытие неприятно поразило девушку.
- Ладно, ладно, - пробормотала она, протягивая папку Жене. – Вот они, твои ненаглядные – целые и невредимые. Подумаешь, гениальная современница!
Женька хлопнула дверью перед её носом, а Анечка прошла в свою комнату и, плюхнувшись в кресло, нашла в справочнике своего телефона номер Макса.
Настоящие ноты вернулись к сестре, но Жека не подозревала, что теперь они существуют не в одном экземпляре. По дороге от Макса Анечка не поленилась сделать ксерокопии.
В первый же день, когда сестрица ушла в музыкальную школу, Аня села за пианино и, играя одной рукой, нашла среди нот ту мелодию, что играл Макс. Улыбнувшись, она набрала номер парня. Ответил он не сразу, но, узнав девушку, откровенно обрадовался.
- Хорошо, - с лёгким сомнением произнесла Аня на его предложение встретиться, но, положив трубку, просияла. Такие парни, как Макс, были нелёгкой добычей, потому витали в облаках и попросту не замечали красивых девушек, ходящих по земле. Самое трудное было позади – она сумела заинтересовать его. Дальше всё было до смешного просто – нужно было только почаще восторгаться талантом Макса, его внешностью, умом. Что-что, а удержать добычу Анечка умела.
Если всё получится, как она задумала, Жека может до смерти обниматься со своими нотами. Когда её мелодии зазвучат по всем музыкальным каналам, эта дура-сестрица уже ничего не сможет доказать.
************
Что-то она разоспалась сегодня…
Какой-то частицей сознания Наташа ощущала, что уже поздно. Для неё, привыкшей вставать чуть свет, и девять часов были уже поздним утром. Лера – тоже ранняя пташка – давно ворочалась, зевала, куталась в свой спальник. Ночью было холодно, и ей не хотелось выбираться из шалаша. Наташа улыбнулась, уловив тот момент, когда девушка всё же решилась вылезти из-под тёплого одеяла. Женщина чуть подвинулась, давая дорогу, с трудом открыла сонные глаза, - и увидела Леру, изумлённо взиравшую на неё.
- Ты чего? – пробормотала Наташа и потёрла глаза.
Она чуть нахмурилась… Ощущение гладкой кожи под пальцами было странным, полузабытым…
- У тебя, - почему-то шёпотом сказала Лера. – У тебя нет морщин!
Сердце Наташи толкнулось от острого волнения. Она села и быстрыми движениями слепца ощупала своё лицо. Лера молча, ошарашено наблюдала за ней.
- Как?! – растерянно произнесла Наташа. – Этого не может…Боже! – она потянулась к рюкзаку, лихорадочно отыскивая зеркало.
…За одну ночь она помолодела на десять лет…Из зеркала на Наташу глядела испуганная молодая женщина. Наташа вдруг почувствовала, что сейчас сойдёт с ума. Мозг отказывался верить тому, что видели глаза…
Она отбросила зеркало и закрыла лицо руками, подумав с надеждой – может, она ещё спит и сейчас проснётся? Но руки снова почувствовали то, что Наташа увидела в зеркале. Изменившийся овал лица – никакого намёка на второй подбородок, гладкая, упругая кожа…
- Да что же это? – спросила Наташа плачущим голосом, чувствуя, что ещё немного – и её разум не справится с происходящим.
- Тебе их жалко? – вдруг испуганно и робко спросила Лера.
Наташа отвела руки от лица, уставилась на них, спросив больше по привычке всегда отвечать Лере:
- Кого – их?
- Ну – морщины? Так тоже ничего, даже лучше…
Наташа непонимающе взглянула на девушку, сказала удивлённо:
- Да нет,…пожалуй, - она не смогла сдержать нервного смешка. – Морщины…жалко…Ой, Лерка! Ха-ха!
Глядя на неё, Лера робко хихикнула. Наташа посмотрела на девушку и засмеялась сильнее. Лера прыснула, пытаясь сохранить серьёзность, но уже через мгновение оставила свои попытки и звонко расхохоталась.
Наташа тоже смеялась – громко, истерически, складываясь пополам, задыхаясь, вытирая ладонями выступившие слёзы. Этот выворачивающий наизнанку смех сохранил ей разум – потому как оказалось, что излечение Леры было принять легче, чем собственную внезапную молодость.
…Они затихли, только совсем обессилев, и некоторое время сидели, уткнувшись лбами, а потом выползли из шалаша и пошли умываться.
Трава ещё не просохла от росы, в ветвях деревьев звонко щёлкали и пели птицы, журчал ручеёк, ласково светило солнце. Упоительно чистый горный воздух холодил разгорячённые лица.