Надежда

– Мама, – повторила за мной Мила, её глаза стали мутными от слёз. Она стряхнула с волос несколько снежинок и вновь посмотрела на меня. – У меня есть для тебя кое–что. Подарок. Я не знала, отдавать ли тебе, но… Я хочу этого. Я столько лет портила тебе жизнь из–за зависти, что… Мне правда жаль.

– В последнее время я часто слышу эту фразу.

Мила немного наклонила голову и отвела взгляд. Этот жест показался мне очень важным, хоть я и не поняла до конца его значения. Она выглядела покорной, побеждённой. Она выглядела чистой, какой не была для меня ни разу за все годы общения с ней. Или ненависти ко всему, что с ней связано.

– Мне надо спешить, – внезапно встала она, – Прошу, не вставай, тебе тяжело, я знаю. Вот, держи. Тётушка наверняка будет в бешенстве, если узнает. Я сама закрою дверь. О, и с Новым Годом!

– Да, – я протянула почти здоровую руку за большим жёлтым конвертом, – С Новым Годом, Мила.

– Кстати! – воскликнула она возле двери, – Поздравляю с пополнением!

Я не поняла, что за пополнение, и к чему это вообще. На секунду на лице Милы появилась знакомая широкая улыбка, часто невыносимо меня раздражавшая. Я помахала ей вслед, и она ушла, оставив меня наедине со своими мыслями.

Не дожидаясь пока мои нервы наконец скажут мне последнее прощай, я накинулась на тонкий пергамент конверта. Лишь разорвав его окончательно, я поняла, что он был открыт. Пачка бумаг, вот что было там запечатано. У меня не было никакого желания их просматривать, но Миле они показались важными. Я была заинтригована. Я выключила нудящий телевизор и начала просматривать бумаги под светом новогодних фонариков. Сначала там не было ничего интересного. Какие–то счета на имя незнакомой женщины. Свидетельство о рождении абсолютно незнакомой мне девушки, родившейся в один день со мной. Заявления. Короткие письма, не имеющие ни малейшего смысла. Цифры и буквы смешались в моей голове, как огромная куча серпантина. И вдруг всё взорвалось. Разлетелось по стенкам моего сознания. Вспыхнуло цветными искрами. Гасло и снова загоралось. Меня пронзила невиданная боль от спины до самого моего сердца. Мне хотелось кричать и смеяться, разгромить эту комнату и кинуться лицом в снег. Мне хотелось забыть всё, что я когда–либо знала и начать сначала, потому что то, что я увидела, сломало меня и перевернуло всё с ног на голову. Я стала отчаянно перебирать бумаги, вглядываться в подписи и фамилии, разглядывать внезапно появившиеся среди бумаг фото.

Меня звали не Надежда. Меня звали София. София Верзева.

Я нашла документы, подтвердившие, что мне изменили имя, мамино письмо, где она умоляла кого–то так поступить. Видимо она знала, что я всё забыла. Она хотела попрощаться со мной навсегда. Я нашла документ, где говорилось, что мой отец погиб в автокатастрофе. Его звали Геннадий Верзев. Ещё есть справка, указывающая на его болезнь. Полицейское заключение, утверждающее, что это был несчастный случай. Оплаченные счета на имя моей мамы, Ольги Верзевой, (это всё–таки была она), где она платила за моё лечение, а затем она пожертвовала детскому дому святого Николая огромную сумму денег. Оказывается, у меня есть счёт в банке, о котором меня оповестят после моего совершеннолетия. И адрес. Мамин адрес. Она живёт там сейчас. Она забросила меня в детский дом и живёт сейчас где–то совершенно недалеко... Можно сказать, на соседней улице. Я часто проходила мимо этого дома, продавая печенье. И она всегда его покупала. Милая женщина с огненно–рыжими волосами. Всегда была добра ко мне... а я – глупая, глупая девчонка! Ах! У меня сейчас сердце разорвётся. Меня зовут София. Нет, меня зовут Надежда. Я уже не знаю, кто я.

Забыв про жжение в ногах, я скачу на второй этаж и без стука влетаю в комнату Алекса.

– Как её звали?

Алекс поднимает на меня мутные после сна глаза. Он долго молчит, пытаясь осознать вопрос.

– Кого? – наконец говорит он. Я рычу от бессилия.

– Её! Мою сестру!

Он хмурится, явно не ожидав от меня такого.

– Я... Я не знаю...

– В смысле?..

– Она никогда не называла своего имени. Я называл её по–разному. Даже её родители называли её дорогая или милая.

Я резко выдыхаю весь воздух. Я знаю, что я сейчас должна сделать.

– Спи, Алекс, – шепчу я, – Завтра увидимся.

Он сонно кивает и падает лицом на подушку. Он не скоро поймёт, что сейчас произошло. Я иду в свою комнату, надеваю самые тёплые вещи, какие у меня только есть и выхожу из дома.

Я знаю, где она живёт. Я протаптывала дорожку туда много лет, даже не подозревая, кто там на самом деле кроется.

Стучусь в её дверь, заглядывая в её окна, топчась на её пороге. Мне открывает мужчина с блестящими чёрными волосами и большим животом. Он оглядывает меня с ног до головы. Улыбка слетает с его лица, как осенний пожелтевший лист. Его глаза становятся шире. Он открывает дверь настежь и пускает меня внутрь. Я вхожу. Первое, что бросается мне в глаза это стол, скрипящий от еды. В гостиной на милом красном диване сидит она, а на её руках спят два черноволосых ангелочка. Я гордо приподнимаю подбородок, ожидая её реакции. И своей заодно. Мама напугана и растеряна. А ещё она выглядит виноватой. Аккуратно переложив детей на диван, она берёт меня за руку и ведёт наверх. Я не сопротивляюсь.