Надежда

«Надежда может быть мощной силой. Хоть в этом нет никакого определённого волшебства, но, когда знаешь, о чём мечтаешь больше всего и держишь это в себе, словно луч света, желаемое может произойти, почти как волшебство.»

– Лэйни Тейлор. Дочь дыма и костей.

 

Когда я открыла глаза и привыкла к свету, первое, что я увидела, это лицо Ромы. Казалось, оно не выражает никаких эмоций. Просто лицо знакомого мне человека. Не родного, а просто знакомого. Под рёбрами болезненно сжалось сердце. Каким–то невероятным девятым чувством я осознала, что он тоже был тут. Он был рядом со мной, когда я звала… Когда я звала другого. Он бормотал что–то, опустив голову и сложив руки под подбородком.

– Рома, – мой голос дрожал, гортань жгло, и я не знала, от подступающих слёз или от какой–то неведомой травмы.

– Привет.

Я судорожно вздохнула и попыталась снова сосредоточить взгляд на его лице, которое расплывалось в мутной дымке от подступающих рыданий.

Я хочу всё ему рассказать.

– Мы одни здесь?

– Да. Твои родители только что ушли к Ване. Он в другой палате. Уже поздно. Я сказал им, что останусь.

Боль потихоньку превращалась в ноющий отголосок, в свою же тень. Она растворялась во мне, исчезала, испарялась, её гнало это странное чувство, возникающее часто в самые неожиданные моменты. Чувство безопасности. Губы растянулись в улыбке, хоть и с трудом. Всё лицо болело, как один большой синяк.

– Здесь есть зеркало?

– Я принесу, – сказал Рома, – Только, Бога ради, не шевелись.

– Ладно.

Я провалилась в некое забытье, всё время вселенной сжалось в один жалкий миг.

– Я закрою дверь.

Голос Ромы пробил туманную плёнку, я очнулась и посмотрела на него так, будто один его вид мог заменить мне воздух.

Он наклонил зеркало так, что я смогла увидеть своё лицо. Я чуть не подавилась.

– Боже… О, Господи.

– Ты преувеличиваешь, – усмехнулся он.

– Заткнись! – я хотела замахнуться, но не смогла пошевелить рукой. Ни одной, ни второй. Ногами тоже. Я уже собиралась узнать, что всё–таки случилось и, что случилось конкретно со мной, но передумала. – Я всё вспомнила, – сказала я.

И замолчала. Я всё вспомнила. Но готова ли я поделиться этим? Сокровенным. Потерянным в далёком прошлом. С Ромой?

Он нахмурился, но оставался таким же непробиваемым, как и прежде. И оставался таким и позже, когда медсестра зашла узнать, как я себя чувствую и, что у меня болит. У меня болело всё. Она позвала врача.

И он рассказал мне, что со мной не так. И… его рассказ оказался дольше, чем я того хотела. Сломано три ребра, правая рука, растяжение левой, сотрясение мозга. Мне удалили селезёнку. Ногам повезло больше. Небольшое обморожение из–за моей прогулки и глубокая рана на бедре, только и всего. Ещё у меня что–то там с шеей, но я стараюсь не вдаваться в подробности. Если бы он стал перечислять синяки и ушибы, то закончил бы к моему выпускному. Как оказалось, ощущения мне не врали, моё лицо – один большой синяк. Губа разбита, на лбу огромный порез. Я пролежала здесь три дня. До Нового Года осталось ещё четыре.

Интересно, что сейчас с Алексом?

Интересно, что будет с Алексом, с Ромой и со мной?

Врач ушёл.

Рома остался. Он выглядел измученным и больным. Но не больнее, чем я, это почти невозможно. Он смотрел на меня своим задумчивым взглядом человека, пытающегося решить уравнение, над которым он бьётся уже не первый день.

– И что дальше? Что будет с нами? – спросил он глубоким, хриплым голосом. Слова легли на мою грудь тяжёлым камнем, толкая меня в пучину безумия.

– Я не знаю, – призналась я, потому что мне больше нечего сказать.

– Ясно.

Рома встал.

– Не уходи! – я попыталась встать, но тело меня не слушалось, – Прошу, не уходи, пожалуйста.

Полуулыбка на его лице разрезала мою душу надвое. Он потоптался в дверях, не поднимая глаз.

– Я вообще–то за кофе шёл.

Из груди вырвался нервный смешок. Я посмотрела на него слезящимися глазами. И он ушёл. Конечно же, он вернулся, он бы никогда не оставил меня. И эта мысль раскололась на две части. Это же прекрасно, что я так дорога ему. Я в любую секунду могу разбить ему сердце.

– Как там твой отец?

– Он… Ни капли не изменился.

Рома засмеялся. Его смех впивался в мою кожу осколками льда. Я так хотела коснуться его лица, провести большим пальцем дугу от уголка его глаза до скулы, зарыться пятернёй в его тёмно–светлые волосы. Утонуть в его тёмно–светлых глазах. Цвет под названием «Что–то между». Прямо посередине между русым и каштановым, между янтарным и карим. Тёплый цвет. Мягкий. Притягивающий меня.