Страница 67 из 78
– Я не могу пошевелиться, – прошептала я.
– Не мудрено. На тебе столько гипса и повязок, что ты похожа скорее на капусту, чем на человека.
– Очень смешно! Я не могу двигаться, но я хочу, чтобы ты меня немного передвинул.
– Надежда... – он напряжённо изучал моё лицо, – Зачем?
– Я хочу, чтобы ты отдохнул. Я хочу, чтобы ты лёг рядом со мной и немного поспал.
– Нет.
– Это не обсуждается.
Повисла пауза, которую нормальные люди называют неловкой. Я называю её паузой проигравшего. Рома уже знает, что этот спор ему не победить, но эму нужно сделать вид, будто он обдумывает своё решение. Ха! Он не сможет мне отказать. Только не в этот раз.
Он встаёт со стула, аккуратно просовывает под меня руки. Спину словно разрезают сотней ножей. Я закрываю глаза и считаю до пяти. В этот раз мой позвоночник меня не подвёл. Крепкий, зараза. А ведь первая авария прошла для него довольно–таки трагично. Но там я была не пристёгнута. В этот раз мне повезло больше.
Досчитав до трёх, резко выдыхаю воздух. Ещё немного и я закричу от страха и боли. Шея, чтоб её!!! Горит, как в Аду. Неожиданно понимаю, что я в ошейнике. По–другому эту штуковину не назовёшь. Вот почему я не смогла двигать головой. Как же я не заметила это в отражении?
Рома лёг рядом невесомым пером, и я мгновенно забыла о жжении в шее. Я открыла глаза так резко, что закружилась голова.
– Ты совсем спятил?! – он посмотрел на меня, как на безумную, – Ты когда ел–то в последний раз?
– Сегодня утром.
– Не ври мне! Ты что с собой делаешь? Решил присоединиться ко мне, что ли?
– Без тебя мне жизнь не нужна! – театральным голосом произнёс он.
Я закатила глаза.
– Если бы я могла, то треснула бы тебя по твоей пустой головушке!
– Хорошо, что ты не можешь.
Я снова закатила глаза. Тоже мне, умник!
– Глупый! Совсем себя загубишь! Вот выйду отсюда…
– Хватит. Лучше расскажи мне.
Внезапный страх захватил всё моё тело, каждое нервное окончание, каждый удар сердца. Мне стало так тяжело дышать, что я почти потеряла сознание от нехватки кислорода.
Он увидел выражение моего лица. Улыбнулся. Напряжённой, тяжёлой улыбкой. Нашёл мои пальцы и накрыл их своими. Нежно прикоснулся губами к моему виску и прошептал прямо над моим ухом:
– Расскажи мне какую–нибудь историю. Книгу. Помнишь, ты рассказала мне про Гарри Поттера, мальчика, который выжил? Расскажи мне ещё что–нибудь.
Я замерла. Воздух перестал взрываться электрическими разрядами, подогреваемый моей паникой. Я вдохнула поглубже и медленно выдохнула. Что бы ему такое рассказать? Что–то интересное, но не слишком, чтобы он всё–таки немного поспал. Я начала говорить. Я не могла повернуть голову и посмотреть на него. Но я могла представить его лицо и наслаждаться своей фантазией. Несмотря на синяки под глазами и впалые щёки, он оставался красивым. Не знаю, казался ли он красивым другим, как Алекс, но он уж точно был прекрасен для меня. Любила ли я Алекса до аварии? Да. Люблю ли я Алекса теперь? Я не знаю, и это убивает меня. И, может быть, когда–нибудь убьёт Рому. Я не хочу этого. Я вообще больше ничего не хочу. Я так устала. Поэтому я приняла решение. Не для Ромы, спящего у моего плеча, не для Алекса, лежащего в этой больнице. Только для себя. Только ради себя. Эгоистично. Гадко. Несправедливо.
Я никогда не расскажу Ване о том, что я вспомнила.
Я никогда не позволю себе окончательно влюбиться в своего сводного брата.
Я никогда не заставлю Рому страдать. Никогда.
Через пару часов в палату зашли родители. Мама выглядела уставшей, будто не спала последнюю неделю. А у папы между бровей залегла глубокая морщина. Их испуганные, обеспокоенные взгляды заставили меня сдерживать слёзы.
– А ему можно тут лежать? Он тебя не поранит? – нервно спросила мама. Я шёпотом попросила её говорить тише.
– Я в порядке, правда. Вам бы тоже отдохнуть не помешало. Я себя не прощу, если вы продолжите так переживать.
– А по–другому не получится, – грустно улыбнулась мама и положила холодную ладонь мне на лоб. Ранка начала щипать.
– Тебе что–нибудь нужно? – подал голос отец.
– Только… Принесите немного еды.
– Тебе ещё нельзя…
– Не мне. Ему.
Мама посмотрела на Рому. Кивнула. И так печально улыбнулась, что у меня кольнуло сердце.
– Мне так жаль. Правда. Мам, мне очень жать. Простите меня.