Страница 17 из 146
Король занялся строительством на севере, где были обнаружены новые месторождения меди и руды. А пока шли работы по возведению комбинатов, пристрастился к охоте в тех самых лесах и угодьях, которые так приглянулись ему во время визита для заключения последнего барка. Страну гор и озер, в которую возвратилась его третья супруга, желания посещать у него не было, а вот в соседнее княжество он наведывался регулярно и с удовольствием.
Его совершенно не смущало то, что визиты носили неофициальный характер, и каждый раз пересекая границу без объявления титула и цели, он совершает, по сути, незаконное вторжение. Рэймондо был согласен декларировать своё прибытие и договориться о регулярных посещениях охотничьих угодий с арендой старого охотничьего поместья, который он вскоре занял самовольно. Да только декларировать и договариваться было не с кем — въезд в княжество с юга как следует не охранялся и был практически открыт. Поначалу король не поверил своим глазам — на протяжении многих километров рубежной линии ему удалось отыскать всего пару-тройку обветшалых постов, кордонные на которых либо пьянствовали (однажды он даже выпил с ними и разведал, как обстоят дела на границе) либо дремали под полуденным солнцем, либо вовсе отсутствовали.
После того, как король узнал всю необходимую информацию, он утратил к служивым интерес. Ну а обхитрить таких лентяев, пробираясь у них под носом по тропкам, которые даже тайными трудно было назвать, насколько открыто передвигался по ним народ, было теперь делом чести и очередной весёлой забавой. Он был готов соблюдать порядки соседей, к которым повадился в гости — но не найдя даже намёка на эти самые порядки, решил, что может устанавливать здесь свои.
Рэймондо прекрасно знал, что сдвинуть границу, которая едва могла зваться границей, и захватить эти угодья можно всего лишь за день. Уважать тех, кто допускает подобное разгильдяйство на своей земле, он не мог и не желал. Если правитель княжества был слаб, он не мог зваться правителем. Если пограничные леса охранялись из рук вон плохо, значит, это были свободные леса. И всякий раз самовольно пересекая границы, король подумывал, что точно возьмёт их под свой бдительный надзор после того, как закончит со строительством. Уж когда эти благодатные и приятные для охоты области отойдут к нему, он лично проследит, чтобы ни один чужак незаконно не появился в его владениях.
Один охотничий сезон сменил другой, потом третий, заводы на землях новых месторождений были достроены и начали работу, а северный сосед все никак не реагировал на известия о том, что монарх из другой державы свободно наведывается в его провинции, чтобы пострелять дичь. Хотя в том, что при дворе давно известно о его визитах, король Рэймондо не сомневался. Не раз в южном уделе княжества он встречал местных вельмож и даже охотился с ними, а после пировал. Все они пытались оставить после себя приятнейшее впечатление и завоевать его расположение, но ни один так и не задал вопрос, который должен был прозвучать из уст любого верноподданного короны — почему император находится здесь без официального уведомления? В кругу ближайших соратников Рэймондо даже делал ставки на то, осмелится ли кто-нибудь спросить его то, на что имел не только полное право, но и обязательство.
Но время шло, все продолжали делать вид, что ничего странного не происходит, и вскорости эти визиты стали восприниматься как дружественный жест со стороны Южной империи, даром, что несколько лет назад это же княжество объявило неофициальный бойкот Рэймондо в знак неодобрения развода с супругой, приходившейся местному правителю родной племянницей. Давно привык к этому и сам король, открыто приезжающий в чужие земли в сопровождении уже собственных делегаций. Его Величество в компании ближайших друзей не только развлекался и отдыхал в охотничьем поместье, который он отремонтировал, перестроил и расширил, вспоминая юность, когда только учился плотницкому мастерству — но и умудрились получить приглашение ко двору на главный приём года. Местные аристократы, вновь столкнувшись с королём на их исконных землях и будучи приглашёнными отобедать свежезажаренной дичью, сочли невежливым скрывать от императора такое важное мероприятие.
Тот, совершенно опешив от такого феноменального дружелюбия, предложение принял, но даже спустя несколько дней, не мог удержаться от смеха, обсуждая происшедшее.
— Знаешь, Альберто, я всякое мог предположить, но только не это. Они ещё и сокрушались, что поздно поставили меня в известность и не выслали официального приглашения. Я ушам своим не поверил! Может, я чего-то не понимаю в их традициях, но что это за услужливость такая? Кто эти люди — трусы или просто дураки, просвети-ка меня!
— Они просто не смеют вам перечить, мой король, — герцог Альберто, чья лошадь шла шагом рядом с лошадью короля, негромко рассмеялся и вдохнул полной грудью аромат цветущих степей и долин, по которым они подъезжали к столице княжества. Что бы там ни говорили, а климат в здешних широтах был превосходный — в то время как на его любимой родине солнце после полудня раскаляло землю так, что каждый вдох обжигал легкие, местный воздух освежал словно глоток воды из горного ручья. Альберто не просто вдыхал, а, казалось пил его с удовольствием — и мысли о том, что в будущем действительно неплохо было бы объявить этот край землёй короля Рэймондо посещали его тем чаще, чем ближе они подъезжали к месту назначения.