Страница 145 из 146
Среди ночи, не желая покоя, южане жгли костры, пели песни, от красоты которых замирало сердце и перехватывало дыхание. Они танцевали у огня странные и завораживающие танцы, полные страсти и неизъяснимой свободы. Элла, успев забыв о том, что когда-то её ночи были для сна, в редкие минуты, когда муж отпускал её от себя, выскальзывала на балкон и с осторожностью наблюдала за своими новыми соотечественниками, чувствуя, что больше не боится их, наоборот — хочет узнать и понять удивительную душу этого народа, которую она узнала и полюбила в Рэймондо. Король, замечая, каким любопытством светятся её глаза, к концу второй ночи решил, что раз супруга горит интересом к тому, что происходит внизу, значит, настало время спуститься и познакомить её с той жизнью, которая была ему ближе всех дворцовых дел и церемоний.
Вместе они сошли во двор, к шуму и радости его друзей и соратников, и веселье вспыхнуло с новой силой. Южане приняли княжну в свой круг, учили своим танцам и самым простым словам, которые она, смешно коверкая, пыталась повторять, и глядя в смеющиеся глаза короля, наблюдавшего за ней, Элла понимала — она дома. Она действительно дома, как говорил ей Рэймондо несколько дней назад. Пусть ей только предстояло узнать и привыкнуть ко всему новому, пусть она будет скучать по своей земле, по своей родной речи, по знакомым с детства песням и прибауткам, она знала, что в ее сердце появилось место ещё для одной родины, которую она было готова принять как свою, несмотря на то, теперь с ее страной она была разделена непримиримой враждой.
Забыв обо всем, Элла кружилась у костра, раскинув руки и любуясь звёздами, отплясывающими диковинные фигуры у неё над головой, пила из кожаных мехов сладкое вино, проливая его и хохоча, не обращая внимания на красные струйки, стекающие по подбородку и белой рубахе, которую она привыкла носить как платье, а когда в голове начинало шуметь так, что земля уплывала из-под ног, она чувствовала, как сильные руки мужа подхватывают её, и знала — пока он рядом, она ни за что не потеряется и не упадёт. В эти самые минуты княжна поняла, что даже самые светлые дни меркнут перед яркими ночами, освещёнными луной, языками костра, завораживающе страстной музыкой и их любовью друг к другу.
А после, ближе к утру, когда веселье начинало утихать, Рэймондо, не выпуская ее из объятий, шутливо ворчал: «Пора и честь знать, жена. Песни-пляски — это хорошо, но наверху между нами осталось слишком много нерешённого», вскидывал ее на плечо и поднимался в спальню. Там, забавляясь, он бросал ее на большую кровать, на которую Элла падала, продолжая смеяться от танцев и вина, задёргивал портьеры, скрывая происходящее за окнами, и они, оставшись вдвоем, любили друг друга, снова и снова, узнавая все ближе, сплетаясь телами и душами, чтобы быть вместе, как и обещали в брачных клятвах — навсегда и ни секундой меньше.
Лагерь тем временем пробуждался, на смену ночным гулякам приходили отдохнувшие и проснувшиеся поутру дворяне, из кухни неслись аппетитные запахи свежих яств, открывались и откупоривались новые вина, празднование, переходящее в неспешный дневной сон, продолжалось, и каждый чувствовал себя спокойно и в безопасности. Часовые, единственные, кто в эти дни не позволял себе поддаться общей неге, зорко несли службу, всякий раз докладывая при вечерней смене караула — все спокойно.
Все было спокойно первый, второй и третий день, а на четвёртый в штаб доставили тревожные новости — в странах республиканцев были замечены передвижения войск и снаряжения. Началось пока что тайное, но грозящее перерасти в явное подтягивание сил противников к границам, а это означало только одно — празднику и мирному времени пришёл конец. Война, которая должна была всколыхнуть весь континент, заявила свои права на всех, кто оказался втянут в этот противоречивый конфликт, начавшийся из-за сущей мелочи — ссоры двух монархов, которая послужила сигналом к действиям заговорщиков, сумевших раскачать чуть больше, чем трон одного государства.
Настало время возвращаться из мечты в настоящее со всеми его грозовыми настроениями и не только выстоять, но и победить в борьбе с этой бурей.
Атмосфера безмятежности в штабе южан рассыпалась, словно песок из разбившихся часов. Элла, стоя на том самом балконе, на котором несколько дней назад наблюдала за ночными гуляниями, теперь смотрела на военные сборы, едва веря своим глазам и удивляясь, как быстро эти разомлевшие на солнце южане вновь превратились в вымуштрованных гвардейцев, действовавших четко и слаженно, сбросивших недавнюю негу, словно змея кожу — необратимо, не позволяя себе оглядываться назад и жалеть о том, кем были совсем недавно. Теперь они смотрели только в будущее, неведомое и опасное, и в их лицах Элла читала готовность встретить и выдержать все, что бы ни послала им судьба.
Прислушиваясь к голосу мужа, отдававшего распоряжения внизу, Элла обернулась и бросила взгляд на юнкерскую форму, аккуратно разложенную на кровати, которая была частью дома, когда-то принадлежавшего ее отцу, и в который раз удивилась хитросплетению жизненных путей и непредсказуемости поворотов судьбы. Всего месяц назад она планировала бескровную революцию, после которой не осталось бы ни одного обиженного или униженного, а теперь вместо родной сине-чёрной формы готовилась надеть красно-жёлтый китель южанина, чтобы с их войском возвратиться на свою землю и пролить кровь бывших поданных, вставших на сторону республиканцев, которых она всегда считала своими союзниками. И эти невероятные перемены произошли так быстро, так сокрушительно, что княжна почувствовала суеверный страх перед будущим, предугадать которое оказалась не в силах.