Пустыне снится снег

– Судя по всему, ты здесь не в качестве зрителя, – сказал он, и я немного расслабилась. Мужчина не пялился на меня, как прочие, и, чувствуя его спокойствие, я постепенно успокоилась сама.

– Буду выступать, но ближе к концу. Решила немного освежиться, пока здесь нет столпотворения.

– Я тоже, – кивнул он. – Не люблю сборища. То мероприятие было сущей пыткой.

Я сразу вспомнила, каким напряженным он был на корпоративе.

– А я раньше любила большие компании, даже была в них своей. Сейчас не вижу смысла терять рассудок от алкоголя и потом об этом жалеть.

– Согласен. Другое дело – фестивали. Как и Гаяр, я созерцатель, даже когда-то занимался танцами, – он перехватил мой удивленный взгляд и рассмеялся, становясь на десять лет моложе: – Понимаю, это трудно представить. Сам себе поражаюсь.

– А что ты танцевал?

– Туапар, и ранди… много чего.

Он говорил о парных танцах, которые уже много лет не теряли своей популярности.

– О, я очень люблю смотреть соревнования по туапару!

– Я принимал участие в некоторых, но потом остыл. По молодости и времени больше было.

– А чем увлекаешься сейчас? – спросила я любопытно.  

– К сожалению, у меня нет возможности чем-то всерьез заняться, поэтому – только спортзал.

Мы как-то очень быстро втянулись в беседу, и я была рада узнать, что Ашри совсем не такой замкнутый и холодный, как о нем говорили. Вот уж точно, не верь слухам! Он не слишком много говорил, предпочитая слушать, и постепенно стены моей настороженности рухнули.

Мы обсуждали соотношение культур Тальмии и Туара, говорили об их географических особенностях. Я увлеченно рассказывала о своей учебе и темах для дипломной работы, что были предложены преподавателями.

– Вот поэтому меня ни одна не устроила – всё имеет одинаковую направленность, а мне кажется, что итоговая работа должна быть захватывающе интересной, необычной.

– И что ты планируешь?

– Раньше думала написать про область Хаси, которая неподалеку от Черногорья, но теперь склоняюсь к древней магии Туара, в частности, северо-западных областей.

– Здорово. Уверен, это будет намного интереснее, чем «Влияние географических особенностей на орнаменты горцев Вада».

Я рассмеялась.

– Именно! Так приятно, что ты понимаешь. Вот моя соседка, Таня, считает наоборот – чем проще, тем… проще!

Ашри в ответ рассказал, как его двоюродный брат писал диплом «через не хочу», и что из этого вышло.

– Я вот никогда бы не смог «купить» образование. Просто не вижу в этом смысла. А ему пришлось, потому что вся проделанная навязанная работа оказалась бесполезна и пуста.

Он был само спокойствие, сила и искренность. Никаких лишних эмоций, ни язвительности, ни напора, как у того же Марта. Внимательный взгляд серых глаз, редкие улыбки, и особое обращение – мое имя Ашри произносил певуче и странно, что было почему-то до мурашек приятно.

– Спасибо за твое время, – сказал мужчина, когда я, вспомнив про выступление, поспешила подняться. – Был рад знакомству. Надеюсь, это не последняя наша встреча, – добавил он.

Не просто новый знакомый, мне очень хотелось, чтобы мы стали друзьями.

– Мира, пропажа! – рассмеялась Ильрэз, появившись в проеме как раз когда мы с Ашри прощались. – Мы через десять минут должны быть на сцене. Ашри, здравствуй.

– Здравствуй, Ильрэз. Простите, я вернусь в зал.

Он ушел, и я прогнала все лишние мысли. Шахрэ не танцуют в смятении, всегда нужно стремиться к полному контролю. А если не получается достигнуть мысленного покоя, нужно хотя бы наладить дыхание.

Знакомый трепет объял сердце. Помнится, первый раз выйдя перед полным залом, я жутко боялась, и перепутала часть движений. Теперь получала от всеобщего внимания удовольствие, этакую подзарядку, благодаря которой танцевала лучше. Проделав обычные дыхательные упражнения и «настроившись» друг на друга, мы по зову распорядителя ступили в прохладный полумрак сцены. Кинжалы были спрятаны нарочно так, чтобы заранее никто увидеть не мог, и, благодаря удобным ножнам, они нам не мешали. Босыми ногами было особенно приятно коснуться начищенного до блеска, прохладного пола.

Едва зазвучала музыка и вспыхнул свет, мы зазвучали и вспыхнули тоже. Ильрэз, хотя и не позволяла коверкать шахрэ излишней сексуальностью, но отлично сочетала древность с современностью. Например, она была не против современных музыкальных композиций, если они подходили по ритму и смыслу. Именно такая чилл-версия одной красивой песни была выбрана нами для парного танца.

Чтобы добиться полной синхронности, мы порой тратили по нескольку часов в выходные дни, поздними вечерами оставаясь в пустом зале. Иногда занимались у Ильрэз дома, доводя до совершенства малейшее движение. И теперь я чувствовала себя двуглавым драконом, который парит средь туч и совершенно не боится ветров и молний. Два разума – одно тело. Разговор с Радостью, плавный, заполненный светом. Я улыбалась, парила, мечтала. Мои руки стали ветром, а ног не существовало вовсе.

В этом танце практически не было сложных элементов, не считая работы с оружием, но он был прекрасен своей сбалансированностью и яркостью. Мы перемещались по сцене неспешно и затейливо, словно попали в водоворот. Пальцы касались пространства, лаская его, бусины и перышки, что украшали костюм, позвякивали друг о друга едва слышно. А потом пришла очередь взяться за кинжалы, и я почувствовала, как люди выдохнули: незаметно и стремительно вынимать оружие тоже надо было долго учиться, и я освоила эта науку на отлично. Однако ловкое вооружение было из предстоящего потока элементов самым простым. Стоило на секунду потерять концентрацию, и мы бы сбились, уронили кинжалы или утратили ритм. Не глядя друг на друга, но чувствуя связь, мы завершили разговор бросками и переходами, и снова разделились, утрачивая единый стук большого сердца.