Пустыне снится снег

Я отплясывала так, что потеряла туфлю, и Ашри, поначалу слегка растерявшийся от такого заводного настроения, через минуту забыл о сдержанности и стал «зажигать» вместе со мной. Плясали все, никто не сидел без пары. Плясала даже беременная Нюша, и бабуля с дедулей не отставали от молодежи… Я была счастлива, хотя и не многое могла себе позволить в пышном платье. Но танцовщицу шахрэ вряд ли могла смутить даже самая неудобная одежда, и вскоре мы с Ильрэз уже сочиняли разговор, в котором не нужны были ноги.

– Именно так я представляла себе свадебное веселье! – сказала я супругу, пытаясь перекричать музыку. – Всё просто замечательно!

– Не откажешься прогуляться? – вдруг сказал Ашри.

– С удовольствием. У меня немного кружится голова от обилия радости, и хорошо бы проветрить чувства. 

Ашри усмехнулся и повел меня к дальней двери, что выходила к розариям. Никто не остановил нас, не спросил, куда направляемся, и я была за это благодарна. Нам еще предстояло, когда стемнеет, спуститься к реке, чтобы продолжить церемонию. Последний ее этап назывался Клятвой Молчания. А пока что я хотела побыть с мужем наедине, почувствовать все, что произошло, и осознать нашу старую новую судьбу.

– Пахнет здесь как в раю, – сказала я, когда мы скрылись из виду за живыми цветущими стенами. – Тебе какие розы больше нравятся?

Он рассмеялся и пожал плечами.

– Мне вот эти, кремовые, – сказала я, погладив большой нежный бутон. – А еще розовые. – Ашри медленно теснил меня к беседке, и я улыбнулась в ответ на его пристальный, обволакивающий взгляд. – Что такое, супруг мой? Неужели ты задумал что-то неприличное прямо здесь?

– Между мужем и женой не бывает неприличного, – сказал он серьезно, но губы подрагивали. – Я хочу поцеловать тебя, Мира. По-настоящему. Мне нужна твоя сладость сейчас… и вся ты потом, в спальне.

Я облизнула губы и шагнула ему навстречу.

– Теперь-то нам всё-всё позволено, не так ли?

– Мы и прежде не слишком сдерживались, – усмехнулся мужчина. Он обнял меня за пояс и легонько прижал к себе. – Не хочу помять твой чудесный наряд.

Я обвила его за шею и губами коснулась гладковыбритой щеки.

– Мы сегодня немного другие – и внешне, и внутри. Не переживай о платье, Ашри. Я готова пожертвовать чем угодно – нарядом, прической – только бы почувствовать твой вкус и теплоту.

– Мне нравится, когда ты такая смелая.

Он прижал меня крепче и поцеловал сразу жадно, почти яростно, словно мы долгое время были лишены возможности друг друга касаться. Я раскрыла губы, позволяя ему всё, что угодно, и желая получить больше, чем минутную страсть.

И время нам потакало. Ашри был то ласков и спокоен, то, как будто не насытившись одной нежностью, прижимал меня крепче, стискивал, подавлял силой, чтобы потом ею напитать. Я тонула в его влажности и глубине, и помнить не помнила о том, что пора бы вернуться. Жаркие прикосновения языков, его ладони на моей груди, прерывистые дыхания в столкновении сердец… Восхитительное, тайное удовольствие для двоих.

– Я испортил тебе прическу, – пробормотал он, когда мы с трудом друг от друга оторвались. – Черт, и макияж, боюсь, тоже.

Счастливая, опьяненная его ласками, я рассмеялась.

– Это прекрасно! Мы как будто тайные любовники, прячемся среди роз, зная, что можем лишь в поцелуях найти насыщение.

– И как сладко будет отыскать его ночью – всё целиком, – сказал он, лаская мои волосы. – Ты такая красавица, что я вообще возвращаться не хочу.

– Жадничаешь?

– Угу.

– Но там родные и друзья, – напомнила я. – Хотя, знаешь, я бы тоже не отказалась тебя сделать пострашнее. Слишком уж ты сегодня замечательный. Пахучий. Такой сильный, широкоплечий… Хотя плечи никуда не денешь. И ноги тоже. Ты знаешь, что у тебя красивые ноги?

– И в чем их красота? – с трудом сдерживая смех, спросил Ашри.

– Ну, они, например, не сильно волосатые. Ты вообще в меру волосат.

– Это радует, – проворчал он, склоняясь и щекотя меня за ухом. – А ты словно бархатная, и от тебя пахнет абрикосами и океаном.

Мы снова начали милую, смешную игру в комплименты, которая стала уже привычной и необходимой.

– Я люблю твои брови.

– Правда?

– Обожаю, если быть точной. Вот ты их не выщипываешь, а такая красивая форма!

– А ты выщипываешь?

– Немного, вот здесь. Не хочу, чтобы у меня на переносице была лужайка.

– А она была? – не сдержал смешка Ашри.

– Лет до двенадцати. У меня и скобки были на зубах, к твоему сведению. А еще – ужасная осанка. Увидь ты меня тогда, и не влюбился бы.

– Мне было на тот момент двадцать два, и я совершенно не думал о любви. Так что да, я бы тебя проворонил, чудо мое.

Мы рассмеялись и снова начали целоваться, только на сей раз я нападала на него, дразнилась, всё больше распаляясь и чувствуя, как в Ашри разгорается пламя.

– Остановись, лапка, – прошептал он, когда я запустил пальцы ему под жилет. – Это слишком хорошо.

– Я лишь тихонько поглажу – там, где сердце бьется.

Мы еще долго сидели в беседке, обнявшись, а, когда всё же вернулись, тотчас были вовлечены в веселые игры и конкурсы. Я сама выбирала подарки для гостей, и была рада, что они пришлись по душе. Особенно понравились всем шкатулки с пряностями, которые можно было поставить дома в качестве «радостей» для носа.

Когда стало прохладно, мы переместились в банкетный зал. По традиции туаров, с невестой имели право танцевать только муж и отец, и я была рада, что не придется никому отказывать. В этот день и потом мне хотелось стоять в паре только с мужем.