Пустыне снится снег

До места церемонии было недолго идти, но я все равно почти бежала, а дедуля посмеивался.

– Уж замуж невтерпеж? – сказал он, и мы расхохотались. – Ты просто чудо как хороша, Мира. Кому другому не отдал бы, но Ашри – человек надежный во всех отношениях.

– Хорошо, что он меня не отпустил.

– Куда это?

– Никуда, – с улыбкой отозвалась я. Накидку раздувало, и мне приходилось помимо цветов держать края ткани. – Я ведь не сразу его полюбила.

– Но хорошо, что потом-таки опомнилась. Смотри, а вон и аллея цветов! Давай-ка мне руку, теперь пойдем чинно, как следует.

Однако радостный смех все равно вырывался наружу. Непросто сдержать в себе счастье, когда его так много. А тут еще ветер поднялся, и с меня преждевременно сдуло капюшон. Стоящие по бокам гости улыбались и перешептывались, а я, когда увидела Ашри возле цветочного алтаря с обязательной водной чашей, перестала думать о чем-либо.

Его глаза светились нежностью и сдержанной страстью, заметить которую было под силу только мне, ибо я знала всё ее сияние. Он был великолепен в небесном костюме, и казался выше ростом – прямой, величественный и строгий. Но стоило мне шагнуть навстречу, как губы его тронула легкая улыбка. Ашри снял накидку, и ветер, словно только и ждал этого, принялся теребить мои распущенные локоны, развевать податливую ткань подола и окутывать нас ароматами реки, трав и цветов.

– Поприветствуем невесту, – сказал священник, и гости отозвались радостным, дружным хором. Кто-то даже засвистел – подозреваю, что это был Гаяр. – Прошу Благословляющих подойти ближе с их дарами…

Трое со стороны Ашри коснулись моего плеча, а бабуля с дедулей и Кэсьен точно также легко и спокойно тронули плечо Ашри. Это было не простое прикосновение, оно несло глубинный смысл. Поцелуи – удел влюбленных, объятия – дело семейное и дружеское. Благословляющие же ставили особую печать, они оказывали нам свое доверие, но в то же время напоминали: брак – это груз ответственности, что ложится на наши плечи, и для каждого он имеет свой вес.

Затем последовало омывание рук в знак чистоты намерений, и вытирание их о специальное полотенце. Я смотрела Ашри в глаза, и знала, что между нами созревает новое, свежее чувство, подобное ветру с неведомых земель. Я была как во сне, но в то же время остро ощущала реальность. Знакомое прикосновение, непривычные слова клятвы… Я отзывалась, словно пела, хотя никогда петь не умела, но главное, что Ашри держал меня за руку, и пожатие его было как всегда крепким и успокаивающим.   

– Я обещаю любить тебя всегда, независимо от усталости и печали в сердце. Обещаю беречь тебя от зла и помогать преодолевать любые трудности. Я буду тебе верной женой и союзницей, помощницей и другом. Я поддержу твои мечты и помогу создать новые. Обещаю тебе уютный дом, теплую постель и улыбку – несмотря ни на что, даже когда хочется плакать...

– Обещаю утешать тебя, когда тебе грустно, и не отвергать твоих слез, когда они необходимы. Я буду для тебя надежной силой, щитом и мечом, стеной и крепостью, и каменным небом. Я буду твоим дождем, если ты захочешь напиться, и твоим ветром, когда решишь взлететь. Я стану для тебя самым лучшим, и обещаю, что ты не замерзнешь даже в самый лютый мороз, любимая.

Он склонился и поцеловал меня в лоб, потом по очереди в одну и другую щеки, и, наконец, в губы – коротко и нежно.

– Ты в моем сердце, в моих мыслях и рядом со мной душой, – сказал он.

– В моих мыслях, душе и сердце – только ты, – отозвалась я. – Навсегда, возлюбленный мой.

– Навсегда, любимая, – сказал Ашри.

– Навсегда любимы! – отозвались собравшиеся, и вместе с радостными возгласами вверх полетели охапки цветов и семян. Ашри со смехом закрыл меня собой, но несколько семечек все же попали, куда не следует.

– Да будет благословенным этот союз! – с улыбкой сказал священник. – Пусть ваши клятвы скрепит само небо, солнце и дыхание земли.

Он коснулся наших плеч как прежде это делали родные, и снова вверх взлетели растительные снаряды. Кто-то слишком усердный засветил семенами прямо в нас, и раздался дружных хохот: я с невинным видом отправила в рот пахучий кедровый орешек, попавший прямо на платье.

– Теперь внутри меня вырастет дерево, – шепотом сообщила я Ашри.  

– Или что-нибудь получше, – с лукавым блеском отозвался муж. – Идем!

Праздник должен был продолжиться в саду, где под навесом стояли столы с закусками, играла музыка, и ждали ведущие – два веселых брата-близнеца. Поначалу я еще опасалась, что церемония выйдет из-под контроля, ведь туары славились как своей рассудительностью, так и вспыльчивостью, но всё прошло замечательно.

Мы попросили гостей не преподносить дорогих подарков, предпочтя забавные сувениры или все то, что они сочтут нужным подарить. К тому же в Тальмии было не принято озвучивать свои дары и раскрывать их тотчас, гораздо больше ценились устные поздравления. Это был один из наиболее волнительных для меня моментов – принимать поздравления и находить для всех теплые слова. Однако, как часто бывает, самым страшным был сам страх. Вскоре я уже улыбалась, всех обнимала и благодарила без смущения. И, когда настала пора есть, не переживала по поводу игривых, порой на грани приличного, тостов. Всё шло замечательно.

После того, как с торжественной частью было покончено, и все наелись, мы с Ашри поднялись для первого танца. Привыкшая к вниманию зрителей, сейчас я чувствовала себя совсем не как на сцене, ведь со мной был любимый мужчина. Это он задавал темп, он вел и повелевал. И было здорово едва заметно дразнить его, не слушаться, и при этом изображать послушную жену. Благодаря этому танец наш получался живым, ярким и непредсказуемым. Удивительно, но гостей мы расшевелили не хуже ведущих, и вскоре вместо игр началась дискотека… Пришлось немного изменить программу, потому что народ жаждал движения.