Страница 7 из 49
Февраль 1188 года по трезмонскому летоисчислению, Трезмонский замок
«Ваше Величество!
Сир, дошли до провинций вести о том, что вы приютили в своем замке маркизу де Конфьян, в прошлом герцогиню де Жуайез и супругу моего покойного кузена. Родственники покойного маркиза, да и герцога тоже, готовы объединить свои усилия с тем, чтобы обратиться к вам за справедливым вашим судом. Они обвиняют маркизу Катрин в колдовстве, и их можно понять – уморив двоих мужей, маркиза стала богатейшей женщиной в королевстве.
А еще ходят слухи о том, что юные маркизы Серж и Клод прижиты ею чуть ли не от конюшего. И, признаться, все это звучит столь правдоподобно, ввиду неких подробностей жизни моего любимого кузена, что я и сам бы поверил. Духовенство в лице настоятеля аббатства Вайссенкройц готово поддержать притязания ваших вассалов. И у них довольно свидетелей, чтобы предать маркизу костру инквизиции.
Единственным выходом я вижу скорейшее замужество маркизы. И готов выступить в роли ее мужа, коли вы отдадите за нею Жуайез и Конфьян как за наследницей своих мужей. Детей ее я воспитаю как родных. По совершеннолетии они получат маркизат в равных долях, блюсти их интересы буду я. Дети, прижитые в браке со мной, станут наследниками Жуайеза.
В противном случае уже к концу недели под стенами Фенеллы соберутся войска ваших вассалов. И вам придется принимать совсем иные решения, Ваше Величество.
Ответа Вашего жду до истечения завтрашнего дня. И если на закате между псом и волком я не получу одобрения моих намерений, то мне ничего не останется, как примкнуть к восставшим вассалам из провинций, поскольку Жуайез принадлежит мне по праву рождения. Ей же достался лишь потому, что она всего несколько месяцев была женой моего кузена.
Преданный ваш слуга Анри Шьен граф Салет».
Мари оторвала взгляд от свитка с чудовищным посланием графа и посмотрела на мужа. Посланец в это время был отправлен на кухню к Барбаре. И ждал дальнейших указаний.
- И что теперь делать? – тихо спросила она. – И какая к черту инквизиция в Трезмоне? Откуда?
Его Величество озадаченно пожал плечами.
- Надо будет отписать в Вайссенкройц, узнать откуда у нас эта глупость… - он задумчиво помолчал, заглянул через плечо жены в письмо, пробежался по нему глазами. – Граф Салет известен сумасбродством и настырностью. А еще он упертый, как осел. И если уж что вбил в свою голову, то просто так не отступит, - Мишель поднял глаза на королеву. – А может, и впрямь, выдать маркизу замуж? Это бы решило все неурядицы.
Мари нахмурилась и, закусив губу, сунула Мишелю в руки свиток. А потом с самым задумчивым видом отвернулась к окну.
- Ты ее видел. Какое там может быть «замуж»?
- Вот именно потому, что я ее видел, я и думаю об этом. В таком состоянии она ни на что не способна. Ни за владениями следить, ни детей растить. Ей нужен муж.
Мари резко обернулась к королю. Вид за окном был немедленно позабыт.
- Есть другие способы вернуть ей жизнь. Для того совсем не нужно выходить замуж! – резко сказала она. – Маркиза Катрин пришла к нам за помощью. Не уверена, что замужество – именно то, на что она рассчитывала.
- Я знаю маркизу несколько дольше, чем ты. Она так же не радовалась смерти герцога, но легко согласилась на второе замужество, - Его Величество поднялся и подошел к Мари. – И потом… Мы можем подыскать ей хорошего и доброго рыцаря. Который станет заботиться о ней и ее сыновьях.
- На второе замужество? – усмехнулась королева. – Ах, да! То самое второе замужество, которое намечалось с тобой. А вот мне по сей день интересно, что бы ты сделал, если бы она не сбежала тогда? Что там королевская честь велит? Женился бы? А дочь кормилицы держал бы любовницей? Очень современно, да!
- Нет, не женился! – твердо ответил Мишель. – После того, как я узнал тебя, другой жены у меня быть не могло. Но я бы нашел ей мужа. Такого, как она заслуживает. Маркиза обладает многими добродетелями, и выбор, который, конечно же, был бы предоставлен ей, у нее мог быть достаточный.
- А тебе в голову не приходило, что у нее не может быть другого мужа, кроме маркиза? – все сильнее распаляясь, воскликнула королева. – Неужели ты думаешь, что если бы с тобой что-то случилось, мне пришлось бы снова выйти замуж просто затем, чтобы разрешить… неурядицы? Или тебе? Потому что так проще, но не по велению сердца, Мишель!
Король нахмурился, начиная сердиться. Мари спорила с ним, не желая принять очевидного – он лишь пытается защитить ее и принца. И маркизу с детьми заодно. Потому что Салет не из тех, кто бросает слова на ветер. И в следующее мгновение он почувствовал себя так, словно его окатили ледяной водой. Он ясно увидел Мари, распростертую на снегу, и расплывающееся рядом с ней темное пятно. Мишель вздрогнул и притянул Ее Величество к себе.
- Я отвечу Салету, что не принимаю его условий.
Мари устроила голову у него на груди и только тихонько вздохнула.
Еще один год ее жизни в Фенелле прошел лучше предыдущего. Рождение юного принца вдруг отодвинуло на второй план все прежние заботы и обиды. Но, самое главное, если за их спинами и шептались, то до нее никакие слухи не доходили – Мишель всячески оберегал королеву от любых неприятных впечатлений. И даже Барбара стала держать язык за зубами. А между тем, Мари училась. Училась быть женой, училась быть матерью, училась быть королевой. Не все же одному Мишелю пытаться везде успеть.
- В конце концов, что они нам сделают? – тихо спросила она. – Фенелла неприступна. Мне месье Андреас объяснял. И если бы мы могли защитить Жуайез и Конфьян от притязаний… Мы что-нибудь придумаем, обязательно!
- Обязательно придумаем, - ответил Мишель, поглаживая ее по плечам. – Надо велеть служанке, которая приставлена к маркизе, чтобы она присматривала за ней. Катрин может взбрести в голову однажды все-таки уехать, а мы не должны этого допустить.
- Я попробую поговорить с ней, - вдруг закивала Мари, чуть отстранившись. – Прямо сейчас. Господи, Мишель… Я иногда… когда думаю, что бы я делала на ее месте…
Его Величество нежно коснулся губами ее щеки и, улыбнувшись, сказал:
- Уж во всяком случае, не рвалась бы вернуться туда, где тебя ожидала верная опасность. Поговори с ней… Должна же она услышать хоть кого-то!
Королева привстала на цыпочки и дотянулась до губ короля. Мимолетный поцелуй и, помахав ему на прощанье, она отправилась в детскую, надеясь найти там маркизу де Конфьян.
И уже на пороге услышала крик юного маркиза Сержа.
- Не дам! – кричал Его Светлость. – Мое!
Детская представляла собой поле битвы. По полу были разбросаны тряпичные куклы и перевернутые повозки, керамические свистки в виде птиц и фигурки рыцарей и монахов, многие их которых были разбиты, глиняные шарики и ивовые погремушки. В углу валялась брошенная палка-конь. Посреди этого хаоса стоял маленький Серж, глядя исподлобья на юного принца. За спиной маркиз прятал деревянный меч с явным намерением не отдавать его ни при каких условиях.
Маркиза де Конфьян наблюдала за происходящим, покачивая колыбель, где самым безмятежным сном, несмотря на шум, спал Клод. Катрин подняла голову, чтобы попросить Сержа подойти, когда дверь открылась, и в детскую вошла королева Мари. Маркиза поднялась ей навстречу и, склонив голову, поприветствовала ее:
- Доброе утро, Ваше Величество!
- Доброе утро, мадам, - отозвалась королева. – Я распоряжусь принести завтрак сюда. Барбара утверждает, что вы плохо едите, - она подошла к юному принцу и тихо сказала: - Ваше Высочество, вам не пристало отнимать чужие игрушки. Начнете с них, закончите чужими владениями.
- Барбара часто преувеличивает, - отозвалась Катрин и вернулась на прежнее место.
- Это случается, - тут же улыбнулась Мари. – Мы получили нынче письмо от графа Салета.
Маркиза слабо кивнула. Сложив на коленях руки, она перебирала пальцами платок. И это занятие увлекало ее сейчас больше всего на свете.
- Он желает жениться на вас, - ровно произнесла Ее Величество.
- В прошлый раз он желал отправить меня в монастырь. Потом объявил меня ведьмой, заколдовавшей коня герцога. А теперь решил взять меня в жены, - не поднимая головы, ответила Катрин. – Но, вероятно, как и три года назад, у меня нет иного выхода: либо монастырь, либо… В прошлый раз я выбрала замужество. Хотя и не с тем, от кого мне грозил монастырь.
- И что бы вы выбрали теперь? – тихо спросила Мари.
- Омут… и я сама не знаю, что меня удерживает от этого.
Мари вздрогнула, на минуту представив себе подобный исход. Это было страшно. Страшно настолько, что холодело в душе… И самое страшное – видеть, как увядает эта красивая и еще несколько месяцев назад полная жизни женщина.
Странно, но до поры чужое горе не касалось ее. Мари была слишком счастлива возле своего мужа и своего сына. Даже гибель маркиза де Конфьяна существовала за пределами их с Мишелем мира. До того дня, как Катрин не явилась к ним на порог. И это заставило вновь ощутить, что жизнь – она настоящая. Она не сказка.
- Может быть, ваши дети, - прошептала Мари, - его дети.
Маркиза подняла, наконец, голову.
- Для того, чтобы оставаться с моими сыновьями, у меня есть только один не самый надежный способ: выйти снова замуж. Но я не настолько сильно люблю их, - она криво, холодно усмехнулась.
Мари сглотнула и бросила взгляд на темную головку маленького Сержа де Конфьяна.
- Я не стану уговаривать вас жить, - не отрывая глаз от мальчика, сказала она. – Когда-нибудь вы проснетесь утром и будете знать, что жизнь продолжается. Без вашего мужа, но она все еще продолжается. Мы с Его Величеством защитим вас от притязаний графа, но дайте слово, что вы останетесь здесь, возле ваших детей. Что не станете искать гибели.
- Я не могу этого обещать… Как вы не понимаете, я не умею жить без него, - вскрикнула Катрин. – Без него я дышу через раз. И если однажды я перестану слышать и чувствовать его здесь, - она прижала руки к груди, - это будет означать только одно – мы с ним наконец-то встретились там, где он теперь, - маркиза неожиданно всхлипнула и, пытаясь сглотнуть проклятый ком, мешающий в горле, хрипло проговорила: - Прошу вас, не требуйте с меня такого обещания.
- Хорошо, - выдохнула Мари, чувствуя, как на глаза набегают слезы, и тут же утирая их, чтобы не напугать детей. – Я не стану просить или требовать. Но подумайте и вы о том, что бы он сказал вам, если бы узнал, что вы готовы оставить их, - Мари кивнула на колыбельку Клода, - оставить их, желая лишь скрыться от боли. У них и так уже нет отца. Не лишайте их еще и матери. Кто же будет любить их?
- Я не знаю, - пробормотала Катрин и разразилась рыданиями, которые не могла больше сдерживать.
Мари дернулась было к ней, но остановилась, не сделав и шага. Как можно помочь, она не знала. Как не знала и того, можно ли помочь человеку, потерявшему половину своего сердца. Заживают ли когда-нибудь такие раны? Мари наклонилась к мальчикам, сидевшим на полу, и нежно обняла обоих по очереди. А потом вдруг вспомнила песенку, которую когда-то давно, в годовщину их с королем свадьбы, пел один удивительно талантливый трубадур, маркиз де Конфьян. И тихонько, совсем неслышно прошептала: