Змееносец. Легенда о летящем змее

Второй час Его Величество король Трезмонский Мишель І убеждал своего старшего сына в том, что свадьба его с маркизой Катрин де Конфьян обязательно состоится сегодня в положенный час, как и было объявлено.

- Поймите, Ваше Высочество, - в который раз терпеливо повторял Мишель, - вы не можете отказаться от юной Катрин. Все было решено много лет назад. А де Наве всегда держат данное слово. Этот брачный союз выгоден для Трезмона, - Его Величество вздохнул и сердито продолжил: - В замок съехались гости со всего королевства. Вы представляете, какие пересуды навлечете на голову несчастной девушки, если отступитесь от нее? Не так давно вы заявляли, и тому было множество свидетелей, что имеете намерение жениться на простой служанке. Теперь же решили, что маркизу де Конфьян вы не хотите. И ведете себя, как избалованный мальчишка!

Его Высочество принц Мишель стоял возле своего отца перед зеркалом и обреченно смотрел на торжественный наряд, подобающий случаю. Котт золотого цвета был расшит серебряными нитями и отделан драгоценными камнями. Алый плащ с причудливым узором по краю подбит горностаем. На голове же его красовалась корона. Пути назад не было, и он сам прекрасно это понимал.

- Отец, она солгала мне! – отчаянно воскликнул принц Мишель. – Как могу я жить с женщиной, которая забавлялась, видя, как я влюблен в нее и мечусь между любовью и королевской честью!

Большого усилия стоило Мишелю-старшему сдержать удивленный возглас.

- Королевская честь значит для вас так много, сын мой, что вы до сих пор оправдываете ею свою обиду на девушку?

- Да при чем же здесь честь, коли она не любит меня?

- У вас теперь будет достаточно времени, чтобы добиться любви своей супруги, Ваше Высочество. Надеюсь, ваша королевская честь не позволит вам не явиться к алтарю.

Юный Мишель сердито взглянул на отца. В самом деле, тот был прав – ему теперь придется жениться на Катрин де Конфьян. Но он куда охотнее женился бы на пастушке Катрин Скриб с реки Сэрпан-д’Орэ. Если бы та его действительно любила.

- Матушка никогда не смеялась над вами, отец, - проговорил принц. – И никогда не обманывала вас. Вы не знаете, о чем говорите, в чем меня убеждаете. Да, я женюсь на ней. Но никогда, слышите, никогда ее не прощу! Но в прощении моем она не нуждается. Потому что я ей безразличен. А значит, мы станем жить, как чужие люди, отец. Вы этого желаете своему сыну?

Его Величество улыбнулся. Как хорошо, что сын не знает всего того, что случилось когда-то с его родителями. Ему идти своим собственным путем.

- Вы мужчина, Мишель. Более того, вы будущий король. Вы должны быть великодушны. Особенно к той, кого вы любите. Если, конечно, вы ее действительно любите, как говорите.

- Я бы жизнь за нее отдал! – пылко воскликнул Его Высочество. – Но жизнь моя ей ни к чему.

Мишель-старший подошел к сыну, похлопал его по плечу и торжественно сказал:

- Идемте, сын мой! Если Катрин де Конфьян истинная дочь своих родителей, и ваша жизнь ей совсем ни к чему. Ее интересует другое.

Его Величество усмехнулся и отправился в часовню.

Закрывшись в покоях юной маркизы, маркиз де Конфьян вот уже второй час подряд увещевал свою дочь, не желавшую следовать к королевской часовне, где должны были венчать ее и принца Трезмонского.

- И как вы себе представляете отказаться от свадьбы именно сейчас, сейчас, когда здесь собралось полкоролевства? Вы понимаете, в каком положении окажется Его Высочество? Выставить его на посмешище перед подданными? Я не спрашиваю, есть ли у вас хоть доля благоразумия. Я спрашиваю, есть ли у вас сердце? Нанести такой удар его гордости!

Катрин хмуро сидела на стуле, скрестив на груди руки и отказываясь надевать покрывало, вышитое лучшими мастерицами специально к ее свадьбе.

- Лучше отказаться сейчас, чем мучиться всю жизнь с мужем, который тебя не любит. Ведь вы всегда говорили, отец, что без любви, без искренней любви не может быть счастья между супругами. Неужели вы желаете, чтобы я пощадила сегодня его гордость, а после провела всю свою жизнь, прячась от него в своей комнате.

Серж де Конфьян поморщился. Кажется, где-то когда-то он это слышал уже. Вспомнить бы… впрочем, именно вспоминать времени совсем не было.

- С чего вы взяли, что Его Высочество не любит вас, Катрин? Не далее, чем несколько дней назад весь двор присутствовал при том, как он объявил вас своей невестой, желая взять в жены вас и никого другого.

- Но при этом он ни разу не сказал, что любит меня, - фыркнула юная маркиза. – А теперь он еще и обижен, что я столько времени выдавала себя за пастушку. Не раскрыв ему, кто я на самом деле.

Маркиз возвел глаза к небу и уперся взглядом в каменный потолок комнаты. Ему казалось, что он сходит с ума, разговаривая с самим собой на двадцать лет моложе. Бедняга Паулюс! И как он терпел?

- Вам слова его нужны, а не поступки, Катрин? Неужели же желание жениться на пастушке – не наибольшее доказательство любви?

Катрин задохнулась от возмущения. Кажется, впервые отец, которого она любила больше всего на свете, ее не понимал.

- Мне от него вообще ничего не нужно! – отвернулась она к окну. – Он обидел меня, решив, что я потешалась над ним. А ведь я лишь хотела, чтобы он любил меня…

- Катрин! Но ведь вы действительно обманули его, - устало сказал маркиз, благодаря Господа за то, что у матери этой строптивицы хватило любви и силы духа, чтобы простить его за подобную выходку.

- Я лишь не сказала ему правды, - упрямо проговорила Катрин. – А теперь я на него обижена. И я не стану женой человека, который боится признаться в своих чувствах, только потому, что он будущий король.

- Я скажу вам сейчас то, за что вы меня сегодня возненавидите, - сдвинув брови, сказал маркиз. – И перестанете ненавидеть только в том случае, если поймете, что я был прав. Вы сейчас же наденете покрывало и, взяв меня за руку, пойдете в часовню, где вас обвенчают с Мишелем де Наве. Таково мое слово!

Впервые в жизни он позволил себе строгий тон в отношении обожаемой дочери. Обожаемой еще и потому, что она стала благословением его брака, знаком, что история Якула осталась в прошлом. И тем было хуже, что он и сам не был уверен в том, что прав.

Утро следующего дня было пасмурным и холодным. Королева на привычную прогулку по саду у стен Трезмонского замка не пошла. Впрочем, Серж де Конфьян с маркизой Катрин тоже не воспользовались возможностью вспомнить былое и поискать «тот самый куст за тем самым деревом». Вместо этого венценосное семейство с младшими детьми, чета маркизов, их сыновья и невестка собрались за большим столом для торжественного завтрака, за которым должны были еще раз поздравить новобрачных.

Но отчего-то никакого веселья и приличествующего случаю легкомыслия не наблюдалось. Напротив, за столом обстановка царила давящая. Все предпочитали помалкивать и глядеть в свои тарелки. Только Серж-младший и Клод весело переглядывались, а супруга Сержа-младшего, Алиенора, пунцовела и загадочно улыбалась, не иначе вспоминая свое первое утро в замужестве.

Когда молчание стало и вовсе невыносимым, королева не выдержала:

- Что-то дети… долго...

- Лучше долго, чем если бы мы обнаружили их к утру разъехавшимися в разные концы Трезмона, - засмеялся Клод де Конфьян.

Маркиза де Конфьян бросила строгий взгляд на своего сына. И тот, прикусив язык, опустил глаза в тарелку. Но в глубине души она была согласна с Клодом. Вчера вечером маркиз пересказал ей свой разговор с дочерью перед венчанием. А хмурые лица, с которыми новобрачные покинули пиршественный стол, могли предвещать и гораздо худший исход сегодняшней ночи, чем отъезд двух упрямцев. Катрин легко представляла себе всевозможные ужасы и уже почти готова была бежать к опочивальне юных супругов. И только тяжелый взгляд Сержа удерживал ее от этого неблагоразумного поступка.

- Думаю, еще рано беспокоиться, - примирительно произнес Его Величество. – Дело молодое. А если бы произошло нечто необычное, мне бы с утра уже доложил старший стражник.

Ответом ему послужил негромкий смешок Сержа-младшего и еще сильнее зардевшиеся щеки Алиеноры.

- Если бы произошло что-то необычное, то мы бы сами в любом конце замка услышали и без ваших стражников, сир, - проворчал маркиз, - у Катрин громкий голос.

Теперь Серж-младший, уже совсем не сдерживаясь, засмеялся в голос. Алиенора тоже тихонько захихикала.

- Мишель ни за что не стал бы делать что-то, что не соответствовало бы королевской чести! – возмущенно заявила королева и, ожидая поддержки, снова посмотрела на мужа. – Он не так воспитан!

- Понятие о королевской чести у нашего сына исключительное, - делая подобающее случаю лицо, проговорил король. Он искренне завидовал младшим маркизам, которые могут от души посмеяться. Ему и самому было смешно. Отчего-то он был уверен, что все, что нужно было детям, – остаться вдвоем, наедине друг с другом. – Давайте наполним чаши и выпьем за здоровье новобрачных, - провозгласил Его Величество.

Серж, Клод и Алиенора живо поддержали короля Мишеля, подняв свои чаши. Маркиз де Конфьян и королева Мари хранили молчание. И только Катрин пробормотала:

- А может, послать слугу узнать, все ли в порядке?

- Господи, - почти простонал маркиз, - Катрин, как вы это себе воображаете? А если бы в ваше первое брачное утро в комнату ввалились слуги, вам бы это понравилось?

Теперь смеялись не только Клод, Серж и Алиенора, но даже младшие дети короля и королевы.

- Я не говорила «вваливаться», - сердито зашипела Катрин. – Я говорила…

Маркиза сбилась. Они столько месяцев искали дочь. Неожиданно нашли ее. И вот теперь сами же толкнули свою девочку в неугодный ей союз. А она еще так молода! Катрин вспомнила свое первое замужество, почувствовала, что сейчас заплачет, и с надеждой взглянула на королеву.

- Все. Будет. Хорошо! – заявила Ее Величество, надеясь, что в голосе звучит больше уверенности, чем она испытывает в действительности.

И в этот самый момент в зал вплыла старая Барбара. Вот теперь она была уже действительно по-настоящему старая, но все еще крепкая. И жила в замке уже не просто кухаркой, а распорядительницей слуг, поскольку готовить ей стало трудно. Зато управлять она приловчилась довольно скоро.

- Что ж вы не кушаете? – ужаснулась старая Барбара, глядя на почти пустые тарелки и на полные снеди блюда. – Остыло же все!

Молодежь, прыснув, принялась громко стучать ложками.

- Мы увлеклись веселой беседой, - проговорил Его Величество и отрезал себе большой кусок оленьего окорока.

- Да уж, после такой славной свадьбы, утро тоже должно быть веселое, - радостно заявила бывшая кухарка, совсем не заметившая того, какими удрученными были накануне принц и новоявленная принцесса. – Уж как сердце мое радуется, что такие чудесные события происходят в родной Фенелле! Дожила ведь! Своих детишек не было, так хоть за детей моего короля порадуюсь! И ведь какая судьба-то! Сын Вашего Величества женился на дочери вашей же бывшей невесты! Эк Господь распорядился! У вас не сложилось, так деточки соединились. И попала же вам тогда вожжа под хвост, что вы других полюбили!

За столом повисло молчание. Катрин застыла, не поднимая глаз от пустой тарелки. Серж и Клод переводили озадаченные взгляды с матери на короля и с отца друг на друга. Алиенора, ничего не понимая, притихла. А Его Величество гневно воззрился на глупую старую Барбару, которую стоило выгнать еще двадцать лет назад.

- Если бы тогда не попала вожжа под хвост, некому сегодня было бы соединяться, - с улыбкой заявила королева и отправила в рот ложку овсяной каши. Она всегда завтракала овсянкой.

- И то верно, - не обратив толком никакого внимания на произошедшее замешательство, продолжала болтать Барбара. – Надо сказать, все сложилось-то наилучшим образом. Но главное, утром зашла, а принцесса тихая, как мышка, под одеялом прячется. А принц-то наш счастливый, прям светится. Велел мне завтрак им в покои принести. Что ж я, не понимаю, что ли? Дело молодое, горячее. Да уж, радостное утро, самое светлое!

- Да уж, радостное утро, - проворчал Его Величество. – Ступай, Барбара, угости слуг на кухне, коль такое утро в нашем замке.

Маркиза шептала молитву, по-прежнему, не поднимая головы. А Клод с Сержем, весело переглянувшись, выпили по кружке славного трезмонского вина с медом.

- Кажется, ура? – тихо спросила королева своего супруга.

- Дай-то бог, - так же шепотом ответил Мишель.

Маркиз де Конфьян молча опрокинул в себя одним махом чашу с вином и, кажется, впервые в жизни почувствовал себя пьяным. Потом перевел взгляд на свою супругу и легко вздохнул – а ведь после разговора с дочерью накануне свадьбы думал, что еще нескоро сможет спокойно дышать.

- Где мой дульцимер? – подмигнув, спросил он Катрин.

Но не успела маркиза ответить, как в зал вбежал перепуганный доктор Андреас.

- Ваше Величество! Ваше Величество! – кричал он, пытаясь удержать в руках нечто… нечто не желавшее в его руках оставаться. – Ваше Величество, я пытался сварить рака, чтобы начинить его сахаром, а он!..

- Незачем меня варить! – кричал рак. – Незачем! Болван ты эдакий! Мишель! Мишель, скажи ему, пусть немедленно отпустит! Я случайно заколдовался и не помню, что делать – сейчас же верни меня назад! А то я не знаю, что я сделаю! Хотя нет! Знаю! Развалю твое чертово королевство! Не надо меня варииииииииить! У меня атеросклероз!

- Господи, - королева в ужасе посмотрела на короля. – Бедный дядюшка Маг. Он не сможет жить один. За ним присмотр нужен.