Опустошенный север

Двое ребят из новой охраны резво подскочили, как только увидели спускающуюся в одежде леди и побежали одеваться, чтобы сопровождать её. Все видели, что, несмотря на улыбку, молодая леди сбегает из дому из-за старой Данихи. Ярл тоже понимал, что Ксения уходит, чтобы избежать конфликта, но не представлял, что делать ему. Свободных денег не было, чтобы затевать строительство в имении, на улицу маму он выставить не мог, но и уживаться с ней не было возможности. Дождавшись, когда все разбегутся по делам, он пригласил её в кабинет.

— Мама, я хочу, чтобы вы знали, что хозяйка этого дома Ксения. Она купила его, она обустраивала, ей решать, кого принимать и кого кормить за общим столом.

— Это что же, она меня выгонит, а ты и не заступишься? − ахнула женщина, хватаясь за сердце.

— Мама! Никто вас не выгоняет, но ведите себя гостьей. Помните, как вы Ксюшу встретили? Кем вы её назвали? Не невесткой, гостьей, да ещё и после выставили на мороз.

— Гулящая потому что! − вызверилась леди Дан.

— Вы знаете, что это не так! − и снова удар по столу и взгляд такой, что впору бежать.

— Не думала я, что прожив жизнь в заботах обо всех, сама окажусь бездомной, − притихла леди.

— Если бы вы умели уступать, мама, то многое сложилось бы по-другому.

Оба молчали. Когда уже Ингвар хотел сказать, что ему пора заниматься делами, женщина произнесла:

— Я истратила последние деньги во время пути и должна своей охране больше, чем за полгода.

— На что вы потратили то золото, что я вам дал? Впрочем, неважно. Берите, − ярл протянул свой последний мешочек с привезённым золотом, − больше у меня нет.

— Всё на неё спустил? − не удержалась она от упрека.

— Пока что мы живём на приданое Ксении, − зарычал Ингвар. − На её деньги восстанавливаем шахты. Не смейте говорить о ней неуважительно, − отрезал он.

Дом покинули все, кто мог, оставив кухарку и Милле на растерзание гостье, чувствующей себя как дома. Старая Дан облазала все комнаты, желая удостовериться, что предоставленная ей не худшая из всех.

Осуждающе качала головой, созерцая расточительство в обстановке. В каждой спальне лежал ковёр, окна прикрывали двойные шторы, тонкая и плотная, не из дешёвых, между прочим, тканей. Дом протапливался круглосуточно и, невзирая на сквознячки, тянущиеся из щелей, повсюду было тепло.

Обилие подсвечников поражало. В комнатах, коридорах, в кладовках, в отхожем месте — везде можно воспользоваться либо полочкой и поставить свою свечу, либо зажечь имеющиеся. На кухне резало глаза от обильного света, льющегося в огромные окна.

Старшая леди Дан не привыкла, чтобы помещения в доме заливал солнечный свет. Количество посуды для приготовления пищи раздражало, несколько шкафов со стеклянными дверцами были до предела забиты фарфоровыми сервизами. Женщина почувствовала себя нехорошо от давящего богатства и, подсчитав, сколько вся эта бестолковая дребедень стоит, с пущей энергией возненавидела чужеземку.

— Где мои люди? − не зная, кого ещё спросить, обратилась гостья к кухарке. Та нахмурилась, по её мнению, о своих людях стоило вспомнить по прибытию, а не ночь спустя, но ответила:

— Да уж пристроили, не бросили на улице!

У леди Дан даже плохое самочувствие отступило от вопиющей наглости прислуги.

— Дрянь! − заорала она, замахиваясь.

Но что пусть даже крепенькая ещё сельская женщина могла противопоставить не менее агрессивной кухарке, каждый день тягающей тяжеленые сковороды и кастрюли. А сколько дров приходится подкидывать в течение дня в печь? А мешки с крупами, бобами, куски мяса, огромные колбасы, круги сыров передвигать, выносить на стол и резать… всё это не будешь ежеминутно просить кого-то поднять, поднести, унести. Да ещё злость за нарушение рабочей атмосферы, которая так нравилась женщине в этом доме, добавляла сил и, конечно же, чёткое слово хозяйки, что если свекровь сунется в работу кухарки, то гнать её любыми способами!

Женщина очень хорошо поняла сложившуюся ситуацию, ей пришлось в своё время пожить не только с собственной свекровью, но и с пятью сёстрами мужа. Вот уж врагу не пожелаешь! Даже когда всех выдали замуж, так они дорожку не забыли, на все праздники таскались нервы потрепать да в нищету носом ткнуть. Никто из них не задумывался о том, что всё что муж зарабатывал тратил на их содержание. Даже деток больше двух не решались из-за этих змеюк заводить, опасаясь не прокормить. Только сейчас и вздохнули свободнее. Свекровь уехала к старшей дочери, изредка к другим дочерям ездит, все они ругают старшего братца непутёвого, неудачно женившегося и не нажившего достатка.

А они с мужем сейчас домик подремонтируют, детишек приоденут — и всё у них будет хорошо, когда столько ртов разбежалось. И молодой леди поможет, удачливая она, кто в доме у неё с добром появится, тот вскорости большим человеком становится. Воины ярла дрались за место в охране у его жены.

Мартин, Хассе, Петтер, Стефан — все теперь важные люди. Даже лавочник-пакостник — и тот пристроился. В своей лавке товар леди продаёт. Она ему низкие цены, а он торгует, и готовить ничего не надо. Ещё две лавки в ближайших городках собирается открывать. «По копеечке отовсюду ручеёк набежит», говаривал он, сидя у окошка здесь на кухне.

Уж ей ли, кухарке, не знать, сколько людей туточки перебывало, и уходили окрылённые. Всем дело находилось. Да что далеко ходить? Милле, сирота с сопливыми братьями на руках, без опыта, только с честностью и усердием за короткий срок из служанки в старшую по дому превращается. С приличным заработком не то что для девушки, но и для работницы со стажем.

Не без гордости и о себе думается. Стряпня хозяйке нравится. Покладистость и желание учиться новому тоже по душе леди пришлись, вот и свободу ей дали. Бывает, иногда она себе временных помощниц берёт, когда с заготовками управиться надо, на своё усмотрение, между прочим. Свой кухонный кошелёк имеется, всегда есть право кого-нибудь из охраны взять с собой за покупками. Тележечка приобретена для продуктов. У градоправителя жена не пользуется такой свободой и доверием, как она, пришлая женщина, кухарка. Не принято в этом доме обманывать. Честь и порядочность высоко ценят. Жаль, что хозяину с матерью так не повезло. Злая она, завистливая, с гонором, да ещё и упёртая. Не любят её люди, как и она их. Вон глазёнки свои блёклые раскрыла, того и гляди удар хватит, но нет же, такие злыдни сами кого хошь доведут!