Опустошенный север

Хассе, заметив остановившихся возле дверей всадников, вышел посмотреть. Радость его при виде командира была искренней. Все воины, уехавшие с леди, очень переживали случившееся.

Они каждый день наблюдали, как гаснет огонь в её глазах, как одолевает её безразличие, что она может стоять часами у окна и не замечать этого. А ещё леди почти перестала есть — сидит, возит ложкой по тарелке, потом удивляется, что всё холодное и отодвигает еду. На прогулке немного взбодрится, разрумянится от мороза, а домой придёт, окинет взглядом пустые комнаты — и слёзы из глаз текут, вытрет тихонько, грустно улыбнётся всем, чтобы не беспокоились о ней, а потом снова в себя погружается.

Мука смотреть на такое. Всё высказал воин командиру. Раз уж сумел завоевать сердце южной экзотичной птички, привёз в суровые земли, так сбереги!

Все помнят нрав старой Дан, с годами только хуже стало. Он, Хассе, знает и помнит, какой Кайса была, живая, любопытная озорница, и во что она превратилась, живя под пятой свекрови. Алрик и тот противостоять не смог, так как можно было тоненькую леди оставить в доме, где её сразу не приняли, − поучал старый воин.

И возразить Ингвару было нечего. Всё видел, опасался, но надеялся, что мать не навредит, поймёт, что Ксеня для него сама жизнь!

Хассе успокоился только тогда, когда увидел, что командир в отчаянии.

— Ждала тебя, дурня, и ждать продолжает, − по-деловому продолжил разговор мужчина, − только вишь у нас тут дело образовалось, решать надо было быстро. Польза от этого может статься большая.

Дальше воин рассказал о встрече с герцогом Марено, что именно леди стало интересно вызнать у Биргхиров, поделился он и своими впечатлениями о его светлости.

— Глаз он на нашу леди положил, дело-делом, а кружит вокруг неё, оплетает словесами, так что не зевай, езжай за ними. Или у тебя ещё дела есть?

— Нет, Хассе, первейшее моё дело — это Ксюша.

— И да, командир, я рад, что ты жив. Но тебе наука, не брать из рук девок никакого питья! Забыл, как у нас привораживают, хоть на ночь, хоть на час, да мой! − напомнил воин.

На следующий день Ингвар с Харном выехали по следу Ксении. Зная, куда она поехала, догнать её было не сложно, и вот когда уже стало возможно встретиться, мужчина обнаружил слежку за женой и герцогом. Так и получилось, герцог едет с леди, за ними неизвестные личности, а за теми — Ингвар с помощником. Почти водевиль, если бы не опасность.

Всю дорогу герцог Марено проявлял галантность, развлекал Ксюшу пикантными рассказами о придворных, смеялся над потугами северных дам следовать этикету, выпестованному метрополискими аристократками. Частенько вовлекал Ксению в споры и всё чаще с огромным любопытством смотрел и слушал её. Его светлость показал себя очень умным занимательным собеседником, и она прикусила язык только тогда, когда Мартин пошутил, что герцог вот-вот её съест.

Несмотря на то, что воин имел в виду интерес Марено к леди как мужчины, Ксения поняла, что слишком увлеклась спорами и раскрылась. Был бы на месте его светлости служитель, ей бы не поздоровилось. Она умерила пыл в словесных баталиях и загрустила бы о муже, но путешественники въехали на земли Биргхиров, и волнение о предстоящей шпионской деятельности захватило её.

Благополучие проезжаемых земель бросалось в глаза во всём. Крепкие дома, большие таверны с хорошей едой и множеством посетителей, беспечные дети, играющие на улице, а не выполняющие мелкую работу дома с утра до вечера в помощь взрослым, хорошо одетые селяне, лавки с товаром почти при каждой деревне, расчищенные дороги. Но больше всего поразил Ксению товар в лавках. Чугунные сковороды, котелки, кочерги, штампованные металлические пуговицы, которые долго крутил в руках герцог, дешёвые гвозди и вызывающие потрясение шурупы!

— Что это?! − спрашивал герцог, поначалу принявший шурупы за дамское украшение.

Хозяин лавки, посмеиваясь, объяснял.

— Но почему вы их не везёте в город?

— Нельзя, господин. Запрещено.

Выйдя из лавки, Марено долго находился в потрясённом состоянии.

— Миледи, а вы спокойны, − вдруг обратил внимание он. − Вас не поражает мастерство здешних умельцев? Вся мелочёвка одна к одной.

— Поражает другое. Сам материал. Они льют чугун…

— Что, простите? Какой чугун?

— По-особому научились перерабатывать руду, и получили чёрный тяжёлый металл. Он хорошо ведёт себя у хозяек в печке.

— Да? Откуда вы знаете?

— У русичей одно время закупала изделия из него, потом там закрыли плавку. Запрет сами знаете кого. У Биргхиров, как я посмотрю, ещё один незнакомый металл получен. Заметили, из чего сделаны пуговицы, гвозди, шурупы?

— Да, вы правы. Отвлёкся на то, что предметов много, и все один к одному.

— Это как раз просто. Штамповка.

— Поясните, миледи, − вцепился герцог.

— Ваша светлость, − протянула леди как маленькому ребёнку, − ну пораскиньте мозгами. Я же видела, что у вас есть печати со словами «одобрено» и «отказать».

— Есть, бумаг много, да и условия не всегда застольные, − прищурился мужчина, выжидая дальнейших объяснений.

— Вот и здесь принцип тот же. Надо получить много мелких одинаковых вещей.

— Так они что же, печатают их?! Нет, постойте, они же объёмные, значит…

— Леденцы, герцог, − подсказала Ксения.

— Формы! Ну, конечно же, как просто… − его светлость неприлично залез пятернёй в свою шевелюру, − … но почему мы так не делаем?

— У нас в обиходе довольно примитивное железо, наверное, не подходит…