Опустошенный север

— У нас так даже преступников не наказывают, − качал головой парень, − это ваши ведьмы силу свою дурную обрушивают и сами не знают, что получат в итоге. Я ведь лорда ранее смотрел, подлечивал, у него все потоки выровнены. А тут на него чужую силу словно молот обрушили, но жизнь в вашем командире текла сильно да ровно, она удар и повела за собой, сглаживая и закручивая по всему телу. Да ещё чёртово возбуждение — всё бурной рекой в нём потекло, в ураган превратилось, скрутилось, вот и не умирает, а мучается.

— Так это лучше, наверное, что мучается, жив ведь, − осторожно заметил Харн.

Лерон вздохнул, укоризненно посмотрел на воина.

— Но ведь мучается.

— Господин лекарь, ты же исправишь всё, − вкрадчиво уточнил мужчина, не споря.

— Куда ж я денусь, всё поправлю. Только время надо. Это ударить быстро, а поправлять всё спутавшееся долго, да ещё лорд восстанавливаться должен, а он не захочет лежать, но это я….

Харн больше не слушал бубнёж парня. Вылечит, силу лекарскую его уже оценили, а то, что со странностями, так кто без них! Этот философствовать любит да фасольки в похлёбках ловит, выкладывая рядом с тарелкой, а есть ведь и такие, что по башке бьют, мол, для мозгов полезно встряхивание.

Помощник Ингвара самолично понёсся искать виноватых. С возбуждающим зельем он быстро разобрался. Девки — дуры, он всегда это знал! Сколько мог — через зад ремнём ум вложил активистке любовного фронта, остальное отец добавит. А вот про ведьму на селе никто не слышал. Давно их там не было.

Заехал в имение, оставить весть про командира, да посмотреть своими глазами, что там творится. Уехал, переплевавшись.

— Это всё она, − ополоумевши орала старая Дан, − всё из-за чернавки!

Сколько гадостей выплеснула на светлую леди, аж зубы свело. Как можно было чернавкой назвать Ксению? Да все белобрысые клуши, хлопочущие возле Данихи, тёмные по сравнению с графиней, не туда они смотрят. И Алрик, кобель безмозглый, всё думает, что неотразим, ведёт себя как единственный петух в курятнике.

То, что леди ему глянулась, удивительного ничего не было, ею все воины в их отряде восхищаются, но гнусностью было подставлять её! Прогнил ярл, столько надежд на него было пока рос, и вона как.

Пока Харн разбирался с покушением, Лерон работал с Ингваром. Северянин пострадал серьёзно, как бы ему вообще теперь бездетным не оказаться. Перегорело у него всё внутри, как мужик полноценен, а вот будет ли отцом, многое зависит от Лерона, от силы лорда и удачи. Если бы Ингвар провалялся бы ещё день без помощи, то уже и помочь нельзя было бы, а так может только бездетностью и отделается. Его воины молодцы, что не стали дожидаться, а повезли своего командира навстречу ему.

Лекарь сделал всё, что было в его силах, и держал пока лорда в искусственном сне. Харн вернулся, заставил поклясться, что Ингвар уже просто спит. Зная командира, помощник одобрил принудительный отдых. Иначе тот сразу в седло и помчится за Ксенией, а Лерон говорит, что нельзя ещё ему. Так и прошла неделя. Ингвару дали очнуться. Слабый, с туманом в глазах, с трудом слезающий с кровати, но он требовал седлать лошадь немедленно.

— Меня Ксения ждёт в имении, − на все уговоры отвечал он.

— Да нет её там, − в сердцах крикнул Харн, не в силах больше поднимать падающего командира. Пришлось всё рассказать, а после Лерон снова погрузил Ингвара в сон.

— Всё, пусть ночь поспит, а дальше как хочет, − дал команду лекарь.

Наутро Ингвар поднял всех, сразу как сам проснулся.

— Что разлеглись, − орал он, − подъём. Готовимся к отъезду!

— Да чтоб тебя, − ворчал Харн, а ребята, расположившиеся на лавках, сонно хлопали глазами.

Рано выехать не удалось. Пришлось объясняться с взволнованными людьми. Перед шахтёрами было стыдно. Они не виноваты, что семья предала Ингвара, ударила в самое сердце! Они поверили, начали работу — и снова руководить некому! Ингвар хотел сразу рвануть к жене, но бросить шахты без предупреждения семьи было неправильно, бесчестно.

Может брат продолжит работу? Все равно Ингвар уже задержался, хоть и не по своей воле: скрепя сердце он решил потратить несколько дней сейчас, чтобы потом от Ксении не уезжать уже ради улаживания этого вопроса.

А Ксения в подавленном настроении арендовала в городе симпатичный дом. Заставила себя заняться набором обслуживающего персонала. Понемногу обустраивалась, прикупила вещей, но с каждым днём жизнь словно утекала из неё. Она принуждала себя вставать, тщательно наводила красоту, как будто это было важно, выходила на прогулку и понемногу составляла письмо детям.

Выборочные фразы из письма.

«У меня всё хорошо. Погода здесь чудесная, народ приветливый… Семья у Ингвара дружная, весёлая…. Меня все обожают, своим пением я покорила даже старых ворчунов…. Здесь очень интересно, скучать некогда…»

По городу бродить было скучно, но время в прогулках тянулось быстрее. И вот её внимание привлёк господин, выскакивающий из кареты и лёгкой походкой направляющийся в дамскую лавку. Это было необычно, в порядке вещей наблюдалась бы картина, когда мужчины следовали за дамами с обречённым видом. Даже широкий разворот плеч у многих представителей сильного пола при сопровождении дам в эту лавку становился у́же, и не было несчастнее людей, чем они. А тут бодренько, по своей воле, без ведущей женщины. Интересно. И Ксения от нечего делать отправилась следом.

Лавка представляла собой пёстрое многообразие лент, кружев, заколок, пуговиц, деревянных застёжек, шнурков и всякой иной дребедени. Мужчину привлекли бутылочки с клеем.

Ксения отчего-то разочаровалась. Ей вдруг нарисовался образ жеманного господина, подбирающего себе кружавчики. Хотелось посмотреть на такого типажа, улыбнуться его несуразности, развеяться. Она и развеялась, неприлично приоткрыв рот, когда мужчина развернулся.