Наказание для дракона

Эпилог.

Пустота вокруг нее была безжизненной и липкой. Она окутывала, накрывала, плотно прижимаясь к ее коже холодной сыростью стылого осеннего воздуха.

Ни звука, ни проблеска – сплошной густой тягучий мрак. Он давил на нее со всех сторон, не давая дышать, закладывая уши, сковывая тело. Она была абсолютно одна в этой тьме. Остаться наедине со своими воспоминаниями, когда ничего, кроме способности мыслить, у тебя не осталось, слишком жестокое испытание. Для любого существа. Для Дэи это стало изощренной пыткой, хуже, чем смерть, гораздо хуже, чем потеря. Ежечасно, ежеминутно ее разум горел в невыносимой агонии, упрямо перелистывая перед внутренним взором картинки прошлого, проживая болезненные воспоминания. Она все время возвращалась к одним и тем же моментам своей жизни, как язык во рту постоянно тянется к воспаленной язвочке, терзая себя вспышками боли снова и снова.

Кровь. Жар. Боль. Печальные глаза лекарей. Сочувствующие голоса друзей. Одинокие страшные ночи в палате. Отчаянье. Пустота внутри. Злость. Страх. Снова кровь. Снова боль. Взгляды. Тоска. Пустота. Злость.

Круговорот эмоций замкнулся, погружая ее в плотный кокон бесконечных страданий и мыслей. Чувства рвали ее изнутри, обугливали края надрыва, плавили самосознание, покрывали душу толстым слоем тлеющего седого пепла.

Дэя стискивала зубы крепче, убеждая себя терпеть из последних сил. Терпеть и ждать. Ираиль обещала вытащить ее. Ей нужно только время. Только время.

Только времени здесь, в этой тьме, не существовало. Даже его здесь не было. Время оббегало эту мрачную тюрьму стороной, боясь погрязнуть в липкой плоти и не вернуться к живым. Что делать времени с мертвыми или наполовину мертвыми? С ними скучно. Дэя знала, что многие рассказывали, что перед смертью или перед очень вероятной смертью, время замедляется, изменяя не только ход, но и собственные законы. Перед глазами умирающего проходит вся жизнь, пролетают желанные или важные моменты: лица близких, небо над родительским домом, собственное отражение в любимых глазах… На самом деле время просто теряет интерес. Ему ни к чему умирающие – их время остановилось. А остановившееся время мертво. Поэтому и его власть над существом перестает быть. Просто время умирает вперед своего подопечного.

Вот и она умирает. Ее время знает об этом, и потому его уже нет рядом. Интересно, оно уже умерло или валяется где-то при смерти, как и она? Ждет ли и оно помощи от Ираиль, точнее, от времени Ираиль?

Лекарша была такой отчаявшейся, когда убеждала Дэю вернуться в тело. Что она тогда сказала? «Многие считают, что гуманнее тебя убить». Может быть, это было бы лучше, Ираиль? Может быть, с нее уже достаточно земных страданий? Может быть, пришло время освободиться от памяти, страхов, сомнений, снов, боли? Может быть, ей пора? Может быть, ее время уже остановилось? Что ей делать здесь без времени? Как ей жить дальше без него? Ей дадут новое, если она очнется? Как ей привыкнуть к новому, неизвестному, незнакомому? Не лучше ли сдаться сейчас?

Сдаться? Как это? Она ведь и телом своим не владеет. И душу отпустить не сможет – Мастера привязали ее к физическому плану крепкими энергетическими силками. И гореть ей в этом страшном проникающем пламени… сколько? Сколько, если времени здесь нет? Мгновение? Век? Вечность? Один на один с болью памяти, ежеминутно переживая те страшные дни, свернувшиеся в бесконечный, поглощающий волю водоворот. Утягивающий на дно, на треснувшее дно души, к зияющей пустотой ране.

Кровь. Жар. Тянущий низ живота. Глаза. Пустота…

Во тьме холодно. Во тьме страшно. Во тьме больно. Во тьме безумно одиноко и бесконечно памятно. Во тьме живут два фиолетовых огня. Теперь живут. Откуда они здесь? Зачем? Что они такое? Дэя не знала. Она видела их сияние, отчего-то напомнившее ей звездное небо, которого здесь, во тьме, не было. Никогда не было и не будет. Ничего здесь не будет. Она здесь одна. Она и эти фиолетовые огни, ставшие, кажется, чуть ближе.

Дэя вгляделась, сопротивляясь давлению мрака на глаза, но не смогла понять, что эти огоньки ей напоминали. Отчего-то на краткий миг ей стало теплее. А, может быть, ей это только показалось? Нет, стало ощутимо теплее и появился тонкий аромат трав после дождя. Неожиданно ворвавшееся в плотный липкий кокон чувство, лишь отдаленно напоминающее покой, приятно окутало ее существо, наполняя забытыми ощущениями.

Может, это какое-то лекарство Ираиль? Ее поят отварами каких-то трав, отогревают? Может, это целая цветочная ванна? Нет, так подобное не исцелить. Она слишком хорошо понимала это. Но тогда что это все означает?

Фиолетовые огоньки во тьме все приближались, теперь уже зависая напротив ее лица. Дэя вздрогнула, опознав, наконец, чем они являлись. Не успев додумать эту мысль до конца, она увидела, как огоньки растворились в черноте, окружавшей ее. Вслед за ними ушло и чувство покоя и тонкий запах трав. Вернулось отчаянье, холод вновь опалил кожу, мрак сдавил тиски сильнее, почувствовав, что добыча снова полностью в его власти. Мысли, воспоминания, страх...

Сквозь пелену окутанного болью сознания, Дэя пыталась понять, было ли это на самом деле? Были ли те фиолетовые огоньки здесь? Было ли здесь вообще когда-нибудь что-то, кроме тьмы и этих проклятых терзающих ее картинок из прошлого?

Она начинала сомневаться даже в том, что у нее была жизнь до этой мрачной сырой пустоты. Может быть, и воспоминания эти – лишь плод ее воображения, измученного бесцельным пребыванием где-то во тьме. Она просто висит здесь все время и ждет какую-то Ираиль, которой и нет вовсе. А откуда тогда эти фантазии? На пустом месте их быть не может, ведь так?

Дэя испугалась, окончательно потерявшись в этом нигде и никогда. Она лишь надеялась, что, если эти фиолетовые огоньки были здесь, они вернуться к ней еще раз. Это будет для нее знаком, что надежда есть. Она не помнила, какая надежда, на кого, на что, не помнила имен, обещаний, но знала, что ей нужно ждать. И она стала ждать эти странные огоньки.

Он вскинулся на подушках, распахивая индиговые глаза. По коже бегали мурашки: чувство нездешнего холода обжигало до сих пор. Он провел рукой по лбу, пытаясь снять сковавшее мышцы лица напряжение. Лоб был влажным, а тонкие, изящные пальцы подрагивали. Он откинул вышитое вензелями одеяло и встал с широкой кровати. Пройдя к окну, отворил его, впуская свежий ночной воздух в спальню. Легкий ветерок немного поиграл со светлыми длинными прядями и, нежно прошелестев что-то эльфу зеленой листвой бука, растущего под окном, унесся шалить с более оптимистично настроенными жителями долины.

Лэриан посмотрел в звездное небо.

Снова эта человеческая женщина. Он и раньше чувствовал, что она принесет большие перемены. Но сейчас она уже за гранью...

- Отчего же видения эти все еще терзают меня? – тихо спросил он вслух.

Звезды молчали, таинственно поблескивая со своих недостижимых высот. Они прикрывались легкой дымкой, закутываясь от собственного холода нежной шалью облаков и скрываясь от проницательного взора князя. «Еще не время,» - намекали они, мягко высвечивая тонкую морщинку, залегшую между бровей эльфа.

В последнее время происходило слишком много всего. Это беспокоило Лэриана. И удивляло.

Эта женщина была третьим человеком, чье появление изменяло ход спокойной жизни в Долине за какие-то пятнадцать лет. Сначала появился Дюрейн с древним Пророчеством и подтверждениями его пробуждения. Он был так увлечен историей, что князь невольно проникся к нему уважением. Тонкая улыбка тронула губы эльфа. Он вспомнил, с каким упрямством тот пробивался в библиотеку его Дома и как откровенно выкладывал всю информацию, которую ему удалось собрать с таким трудом в других землях, призывая эльфов помочь ему в исследованиях и поисках вариантов предотвращения грядущего катаклизма.