Наказание для дракона

Аккеан непроизвольно свел брови на переносице. Ему не нравилось то, что он сейчас слышал. Да, чувствовал он примерно тоже самое, но от этого пригляднее слушаемое не становилось.

- Разве такое вообще возможно? Только печать подчинения способна сокрыть истинную сущность дракона, – хмуро изрек он, перебирая в памяти схожие случаи. В памяти крови, конечно же. Таковых им найдено не было, что в конец разочаровало дракона.

- Дитя, - обратился к нему Архимастер, чем вызвал смущенное покашливание стоящего сзади подмастерья и удивленный всхлип у Аккеана. - Мы многого не знаем о вашей расе, но я отчетливо вижу путы, сковавшие твою сущность. Немного странно то, что они замкнуты на тебе самом, а не тянуться к источнику или исполнителю сего действа, как полагается. Твои энергоструктуры мы благополучно подправили. Пройдет немного времени и ты восстановишься полностью. Но то, что связало дракона в тебе, не поддается воздействию извне. Возможно, иные просвещённые смогут тебе помочь.

- Вы, вероятно, предлагаете мне забыть о пленных друзьях и умирающей Дэе и, вильнув хвостом, которого, впрочем, у меня теперь тоже нет, отправиться на поиски посвящённых, знающих, как мне вернуть свой облик?

- Нет, конечно. Я всего лишь прошу тебя понять и принять тот факт, что мы не в состоянии тебе помочь.

Аккеан насупился еще больше. Дракон внутри скреб лапой и отчаянно поскуливал. Внутри закипала ровной пенистой красноватой шапочкой злость.

Запереть дракона – последнее дело! Какая бесчувственная тварь могла до такого додуматься!? Гордое племя жило свободой, дышало ей и являлось ее символом и сутью. Потерять свободу значило для любого дракона нечто, хуже смерти. Да что там! Даже нечто, хуже конечной смерти. Ведь просто убить дракона было невозможно. Дух переходил в тело убийцы и продолжал жить в ином обличии. Но конечная смерть дракона была страшной и бесповоротной. Даже Иерархи утверждали, что редкие драконы перерождаются когда-либо после конечной смерти. Их дух после истинной смерти рассыпался и растворялся во Вселенной, до сих пор оплачивая долг Великого Драконьего Бога.

- Дитя, я понимаю, какое тяжкое испытание выпало на твои плечи, - проникновенно вещал Тот. - Но все в мире случается для чего-то.

- И для чего же мне это? – взорвался Аккеан, думая о событиях последних двух недель.

- Придет время, и ты поймешь, – Тот встал, огладил белую длинную бороду и мягко улыбнулся. – Набирайся сил, тебя ждет дальняя дорога.

Они вышли с подмастерьем, закрыв за собой дверь. Аккеан грустно уставился в потолок.

Застрять в личине человека… Дед, я даже думать не хочу, чтобы ты сказал на это… Я настолько бесполезный и бестолковый.

Леда… Как ты там? Где это самое «там»?

Арри… Как мне вас найти? И как мне вообще передвигаться без крыльев…

А сила? Вернется ли ко мне хоть часть силы? И если да, то какая часть? Нужная или не очень?

Было еще много вопросов, много неясного. Аккеан вообще чувствовал себя не то, что не в своей тарелке, он чувствовал себя не в себе. Да ведь именно так и было. Внутренний дракон метался и рвался наружу, бессильно вопя и вгрызаясь в связавшие его путы. Аккеан вздохнул и закрыл глаза, пытаясь уснуть и ни о чем этом не думать хотя бы несколько часов...

Он захлебывался собственной кровью. Его обессиленное тело держалось на тонких энергетических нитях, поддерживаемых здоровенным детиной с серьезным взглядом.

- Достаточно, мы же не хотим убить его! - с легкой укоризной произнес Тот.

Его «отпустило», он рухнул на каменный пол кельи и зашелся в кашле, сплевывая жидкую красную кашицу с темно-бордовыми комками кровяных сгустков.

- Так как, ты говоришь, тебя зовут? – в который раз, не меняя примирительной интонации, спросил Архимастер.

- Эздра, - хрипло выдохнул кудряш, впервые за проведенные здесь дни отвечая на этот вопрос. Большего сейчас он сказать не мог. Его легкие не вмещали количество воздуха, требуемого для более длинных фраз. Он закашлялся снова. Его вырвало полусвернувшимися комочками крови. Опираясь на холодные плиты дрожащими руками, ног он не чувствовал совсем, хотя осознавал, что стоит на коленях.

- Дайте же ему воды, - участливо попенял подчиненным Архимастер. Вокруг него засуетились двое, кто-то протянул кудряшу глиняный стакан. Эздра схватил его трясущейся рукой и залпом выпил все содержимое. Отдышался, шлепнулся на пятую точку, отмечая про себя некстати сохранившуюся чувствительность филейной части, и облокотился на стену. Дышал он до сих пор с трудом, но клокотать в груди стало чуть меньше. Значит пока они прекратили пытки и сейчас начнут расспросы.

- Так что, Эздра, куда, как ты думаешь, отправился бывший Мастер Ло?

- Этого я не знаю, - выдавил из себя темноволосый и добавил: - Я готов рассказать все, что знаю, в обмен на свободу и кое-какие гарантии.

- Обсудим это, если ты убедишь нас в том, что твоим словам можно доверять.

Да, Эздра знал, что Тот дураком не был. Он всегда удивлялся тому, как Ло удается прокручивать свои делишки под самым носом у старика. Он посмотрел в спокойные глаза Архимастера:

- Можно. К тому же, я не делал ничего такого, что навредило бы Ордену.

Еще вчера он понял, что надеяться на помощь бесполезно. Придется выкручиваться самому. И на этот случай у Эздры кое-что было припасено.

Ираиль окутала себя красной дымкой, пульсация внизу живота стала ощутимее. Девушка "вдохнула" пахом, пропуская в себя насыщенный чистый цвет физического плана бытия. Цвет крови, цвет агрессии, цвет жизни, цвет стремлений, цвет страсти. На краткий миг в ее сознании вспыхнул образ сероглазого брюнета, отчего пульсация усилилась. Девушка заставила себя отвлечься от навязчивого липкого желания, начавшего растекаться по телу. Придется действовать аккуратнее и поскорее закончить с этим центром…

На выдохе обжигающе горячие потоки вынесли из ее тела все темные элементы, порожденные низкими мотивами, мыслями и чужеродным воздействием. Немного уплотнив энергию в первой чакре, девушка поменяла частицы потока, переключаясь на следующий центр, расположенный ниже пупка. Мягкое, обволакивающее оранжевое свечение плескалось вокруг, омывая все живое и соединяя незримой паутиной взаимодействий. Пупочная чакра открывалась легко и насыщалась довольно быстро. Связывающая живые организмы чувствами и эмоциями, энергия этого центра сплетала судьбы воедино, порождала желание и даровала потомство. Ираиль «подышала» этой энергией, укрепила связь между соседними чакрами и сконцентрировалась на Солнечном сплетении.

Поток теперь стал золотисто-желтым, игривым и пляшущим, как язычки живого пламени. Средоточие жизненной энергии и основная «топка» любой живой формы, в которой сгорает весь накопленный и не вытесненный из тела негатив. Ираиль ощутила, как по телу начало разливаться блаженное тепло, девушка непроизвольно улыбнулась.

Теперь сложнее. Чакра Сердца, питающаяся самым легким и подвижным потоком насыщенного зеленого цвета. Слабое место Ираиль, подвергавшееся уже разрушению в прошлом, и раздавленное призывом духов смерти снова. Связь с родственными душами, глубокая привязанность и связь поколений находились в этом потоке.

Структура восстанавливалась очень медленно. Ираиль пришлось лепить ее с нуля. Вспоминая хрупкие линии, восстанавливая узор, насыщая тончайшие структурные единицы энергией потока, укладывая ядро и цепи на место, запуская трансформацию слияния. Понемногу незримая дыра в ее груди сокращалась, уступая живительной сгущенной энергии, ласковому свечению. Сложнее всего было то, что пока восстанавливаешь центр, приходилось отпускать обиды и сосредотачиваться на любви к родным и близким. А этого Ираиль не хватало всю жизнь. Все, что она могла вспомнить, разрушало и коверкало структуру, несло огорчение, заставляя оступаться и искажать рисунок, возвращаясь и перебирая узор снова и снова. Любовь в ее жизни оборачивалась для нее трагедией. Сначала родители, потом Аккеан, теперь с таким трудом обретенные друзья. Ей было больно, она физически ощущала внутренний надлом, сердце гулко ударялось о ребра, по щекам потекли непрошенные слезы.